Затерянный мир (сборник)

Таким был результат нашей первой встречи с птеродактилем. Право же, ради того, чтобы примирить столь замечательных людей как наши профессоры, не жаль поступиться ужином.

Впрочем, если на плато и обитают доисторические животные, то, скорее всего, их здесь не так уж и много. В последующие три дня мы ничего такого не встречали. Все это время мы продвигались вдоль северной, а затем восточной стен плато по удручающе пустынной местности. Поначалу нам пришлось преодолевать каменистую пустыню, потом коварные болота, изобилующие пернатой дичью. Эти места — совершенно непроходимы, и если бы у самого подножья скал не существовало что-то вроде твердопородного плинтуса, нам бы пришлось поворачивать обратно.

Много раз мы едва не по пояс проваливались в смрадную топкую жижу. Но самое неприятное — это, конечно, ярокаки, необыкновенно ядовитые и злые змеи южноамериканского континента. Они целыми пучками выползали из трясины и алчно кидались нам вслед. Я наверное никогда не забуду кошмарной картины. В одной конусообразной низине в трясине укрытой лишайником оказалось невероятное скопище этих тварей. Склоны воронки были усеяны извивающимися пучками склизких гадов.

Заметив нас, они немедленно устремлялись в нашу сторону. Это — главная особенность ярокак. Стоит им только заметить человека, они немедленно на него кидаются. Нас хорошо выручали винтовки и дробовик. Мы какое-то время ловко отстреливались. Но всех змей не перестреляешь; и, когда их стало слишком много, мы попросту пустились наутек и бежали до тех пор, пока хватало дыхания. Совершенно выбившись из сил, мы оглянулись и увидели, как наши мерзкие преследователи извиваются в камышах, не желая прекращать погоню. Живописная картина, нечего сказать. Такое вряд ли скоро забудешь. На карте, которую мы составляем, это место так и будет значится «Змеиное болото (ярокака)». С обратной стороны скалы, окружающие плато, постепенно утратив рыжеватый цвет, сделались темно-шоколадными; высота их заметно уменьшилась, дойдя до 400, а кое-где даже до 300 футов. Но по-прежнему нигде не было сколько-нибудь пригодного для подъема места. Скорее напротив. Скалы вздымались здесь даже под более отвесным к земле углом, чем там, где мы начинали обход. Когда в очередной раз мы совещались о дальнейших действиях, я сказал:

— Но дождевая вода должна же иметь с этого плато сток. А значит, где-то существует промытые дождем каналы.

— У нашего юного друга иногда бывают проблески аналитического мышления, — похвалил меня Челленджер, похлопав по плечу.

— Вода должна куда-то деваться, — повторил я.

— Абсолютно логичное заключение, — продолжал Челленджер. — Беда, однако, в том, что нам не удалось обнаружить таких промоин.

— Куда же она тогда девается? — не унимался я.

— Можно лишь предположить, что коль скоро она не вытекает за края плато, то вероятно остается внутри.

— Значит где-то в центре плато есть озеро?

— По-видимому, так.

— И скорее всего, оно образовалось в старом кратере, — сказал Саммерли. — Вне всякого сомнения, скальные массивы и плато — результат древних тектонических процессов. По крайней мере, есть все основания полагать, что плато имеет концентрический уклон. Там есть некоторый резервуар вода из которого каким-то, пока для нас неизвестным путем стекает в змеиное болото.

— Или круговорот воды поддерживается испарениями, — заметил Челленджер, и ученые по своему обыкновению затеяли научный диспут, оперируя такими терминами, что нам с лордом Джоном оставалось лишь хлопать глазами.

На шестой день, обойдя до конца плато, мы оказались у нашей исходной стоянки у подножия конусообразного утеса. Настроение у всех было подавленное, — наша вылазка закончилась ничем. Теперь мы воочию убедились, что плато — неприступно. Путь, по которому шли наши предшественники был завален тяжелыми глыбами. Что оставалось нам делать. Хорошо, что покамест привезенной собой провизии и того, что нам удавалось добыть охотой, было достаточно. Но ведь настанет час, когда запасы придется пополнять. Через два месяца начнутся дожди и выгонят нас с насиженного места. Базальтовые породы тверже мрамора. У нас не хватит ни времени, ни сил имеющимися средствами прорубить тропу на такую высоту.

Весь вечер мы провели в мрачных раздумьях и, в конце концов, молча улеглись под одеяла. Мое последнее впечатление этого дня связанно с профессором Челленджером. Уже закрывая глаза, я видел его грузную фигуру, присевшую на корточки у костра. Он походил на огромную жабу. Обеими руками он подпирал свою. Тяжелую голову. Профессор так был сосредоточен в своих мыслях, что не услышал моего «доброй ночи».