Затерянный остров

— На Мадагаскаре с ними, разумеется, никто не борется, — ответил Вильнев и посмотрел на Нориа, которая отправилась в лес с Нириной, пока они испытывали плот. Затем он сказал мягким тоном: — Но я рекомендовал бы следующее: если на вас напал крокодил, бегите и залезайте на ближайшее дерево. Если он уже схватил вас за ногу, попытайтесь закрыть его чувствительные глаза или поранить их каким-либо образом, тогда, возможно, он откроет рот и выпустит вашу ногу. Хуже будет, если он начнет отряхиваться и вертеться. Вы же знаете, что, несмотря на великолепные зубы, он не может разгрызть вас на маленькие кусочки и разжевать. Чтобы разорвать вас на куски, он начинает вращаться вокруг себя.

Когда Паула представила себе это, все ее мужество куда-то испарилось.

— И что же нам теперь делать?

— После обеда мы переплывем реку. Думаю, нам понадобится максимум полчаса, столько мы сможем продержаться и не подпустить этих чудовищ к своему горлу.

— Мортен? — Паула вопросительно посмотрела на него.

Норвежец пожал плечами.

— Я буду молиться и просить Господа дать нам совет.

Он пошел в свою палатку.

Паула и Вильнев посмотрели друг на друга. Он откашлялся и подошел к ней.

— Я вел себя как мальчишка. Мортен действует мне на нервы, и я вел себя так, будто в этом путешествии ничего страшного нет, но на самом деле я и сам очень боюсь.

Он казался очень напряженным. Складки, ведущие от носа ко рту, очертились еще четче. Волосы у его высокого и широкого лба начали седеть за последние несколько недель. Или они были такими и на Нуси-Бе? Паула не могла этого вспомнить, потому что она еще никогда на него не смотрела так внимательно. Что-то в его зеленовато-карих глазах не позволяло ей этого сделать. И она не замечала, какие у него правильные черты лица, сильный подбородок, красиво очерченный рот и большие яркие глаза над высокими скулами.

Но теперь она долго на него смотрела и вдруг резко отвернулась.

Он взял ее за руку.

— Честно говоря, я боюсь за вас. Хотя вы и самая странная женщина из всех, которых я когда-либо встречал, но сама мысль о том, что мне придется доставать вас из пасти крокодила, вызывает у меня ужас, а я еще не совсем пришел в себя после смерти Ласло.

Несмотря на жару, его руки были приятно сухими, и Паула очень удивилась, что он говорит с ней о своих страхах, а еще больше — тому, как ей приятно прикосновение его шершавых рук.

— Думаю, этим тварям нравятся не такие костлявые люди… — Он бросил многозначительный взгляд на Мортена, который как раз вышел из палатки с Библией в руках и подошел к ним. Она прикусила губы, чтобы не засмеяться.

— Ну, Мортен, что посоветовал вам Господь? — Вильнев выпустил руки Паулы.

— Вам все смешно. Вам тоже стоило бы хоть раз попытаться обратиться к Господу, вместо того чтобы ухаживать за путешествующими в одиночку дамами. Да, обойти реку одному мне не под силу, потому я отдаюсь в руки Бога. «Положись на Господа, и Он о тебе позаботится».

Паула кивнула им обоим.

— Тогда я соберу вещи, чтобы мы могли после обеда попробовать.

По дороге в палатку она столкнулась с Нориа, которая протянула ей Нирину и внимательно на нее посмотрела.

— Значит, пути назад нет? — спросила Нориа.

— Для нас нет, но вас никто не заставляет.

— Никто из живых не может, это под силу только моим предкам.

Странно улыбаясь, Нориа прошла мимо, и Паула подумала о том, что она хотела этим сказать. Это значило «да» или «нет»?

Она тяжело вздохнула. Все оказалось намного сложнее, чем она это представляла себе, читая книгу рецептов Матильды. «Стоит мне оказаться на Мадагаскаре, и мне сразу станет лучше», — думала она. Паула засмеялась и посмотрела на Нирину, затем начала собирать вещи.

Вещи Ласло лежали в ее палатке. Она подумала, не попросить ли остальных взять что-то из его вещей, но затем решила, что нести их — ее задача.

Она положила свое сокровище, книгу Матильды, в пропитанный льняным маслом дождевик из льна и крепко перевязала волокнами рафии, чтобы защитить от брызг воды. Затем она положила ее обратно в кожаную сумку. «Без этой книги я чувствовала бы себя абсолютно обнаженной, — подумала она. — Это моя единственная связь с прошлым и будущим».

Она присела к ребенку.

— А тебя, Нирина, я крепко привяжу к себе, чтобы ты не упал за борт.

Она нашла чистые полоски ткани и распеленала Нирина. Он лежал перед ней голый, не спал и смотрел на нее сияющими глазами. Непроизвольно она улыбнулась ему, погладила его голый, уже заживший живот и пощекотала, из-за чего он, как ни странно, начал икать. Он еще шире открыл глаза и схватил своими ручками несколько прядок волос, которые выскользнули из ее хвоста.

«Какие у него толстые ножки, хотя он ни разу не пил материнского молока», — подумала Паула. Вдруг она вспомнила его лежащим в муравейнике и поцеловала несколько раз в пуп, чтобы прогнать эти воспоминания. От ее поцелуев он принялся дрыгать ножками, и она начала с ним разговаривать. К ее удивлению, изо рта у нее полился поток слов, будто они долго ждали, чтобы вылететь наружу. Она говорила и смеялась: