Затерянный остров

— Боже, ну и печет здесь! — пожаловался Рамсботтом, утирая круглое лицо. — Стоит выбраться на сушу, и жара обрушивается лавиной. Так, кто что понесет? Не забывайте, старине Джонни Рамсботтому приходится первым делом тащить собственную тушу, а это на четыре стоуна больше, чем любому из вас.

Они разделили поклажу, состоявшую из еды и воды на день и нескольких небольших инструментов, в числе которых был и электроскоп той же модели, что Уильям видел в Институте радия. Компаньоны еще до поездки согласились, что было бы безумием строить планы насчет острова, не подвергнув анализу находящуюся на нем руду. Из бухты пришлось карабкаться по довольно крутому склону, однако в результате они попали на широкий уступ, откуда открывался вид почти на весь остров, вздыбившийся хребтами, словно стиральная доска.

— Ну и местечко! — воскликнул Уильям.

— Да, не курорт, — мрачно протянул Рамсботтом. — Жаловаться на мусор от туристов им тут еще долго не придется.

— Напоминает аравийские берега, — сказал коммандер. — Цвета другие, а общее впечатление дикой бесплодной пустоши то же.

— Аравийских берегов не видел, — вздохнул Рамсботтом. — Но если они такие, то забирайте их себе. Меня подобные пейзажи пугают. Последнее место на земле, к которому приложил руку Господь, если вообще приложил.

В Затерянном действительно не было ничего уютного и гостеприимного. Каменный клык, торчащий из моря, как выразился дядя Болдуин. Даже скудная растительность, и та лишь подчеркивала унылую бесприютность острова, поскольку представлена была в основном кактусами, колючими кустами и несколькими низкорослыми перекрученными деревцами, тоже будто окаменевшими. Возможно, под яркими солнечными лучами разные поверхности заиграли бы по-другому, но сейчас, в тревожном тусклом свете взгляду негде было остановиться. Какие-то мелкие птицы, возможно, вьюрки, перепархивали с места на место, только усиливая мрачную картину. Остров не пытался себя приукрасить, представая таким как есть — осколком какого-то невероятно древнего мира, все красоты которого давно покоятся на дне океана. Стоявшая на нем троица знала как никто, насколько далек он от всей остальной суши, однако теперь он казался еще более одиноким и затерянным, обжитые земли пропали где-то на задворках памяти, и даже шхуна, единственная их связь с миром, исчезла из виду. Вселенная сузилась до беспорядочного нагромождения камней, поросших колючим кустарником, и тусклого полумесяца моря, уходившего прямо в звездные дали.

— Мы будто на Луне очутились, — проговорил Уильям, завороженно глядя на расстилающуюся вокруг дикую пустошь.

Рамсботтом покачал головой.

— Нет уж, ни за какие коврижки, — заявил он, словно ему вдруг предложили остаться здесь поработать. — Мне подавай что-нибудь поуютнее. Если мы таки найдем руду и завезем сюда этих людей-коз, то и с Богом. Но если это пустышка, вы двое от меня еще наслушаетесь за то, что притащили сюда. Это просто какая-то куча шлака, спекшегося в топке. Ну что, куда держим путь? Я присяду, пожалуй, пока вы, ребята, сориентируетесь.

Сориентировавшись, решили взять вправо, где виднелась относительно свободная от валунов и колючего кустарника лощина. И даже там пробираться было нелегко. Путь лежал по острым и местами скользким камням, склон оказался крутым, утренняя жара усиливалась, а троица после долгого безделья на море основательно вышла из формы. Сперва начали ныть ступни, потом ноги и спина, пока, наконец, не заломило все тело. Туже всего приходилось Рамсботтому. Через полчаса он уже разваливался на куски, тая, словно воск, и жалуясь, что ничего не видит от заливающего глаза пота. Ковыляя со стонами и кряхтением за своими более легкими и шустрыми компаньонами, он в какой-то момент отстал настолько, что им пришлось возвращаться на поиски. Почти сразу же после этого они устроили привал, выбравшись, судя по всему, на главный уступ, нависающий над морем на высоте нескольких сотен футов и вдающийся в глубь острова примерно на милю.

Несколько минут путники молчали, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Ступни Уильяма превратились в один большой волдырь, на ногах кровоточили царапины от колючек. Штук двадцать разных шипов он насобирал по штанинам. Рамсботтом все еще обтирался, отдуваясь и пыхтя, а приунывший коммандер, поджав губы, осторожно разминал то руку, то ногу, то плечо. Когда все чуть-чуть отдышались, коммандер, назначенный ответственным за провизию, разрешил всем сделать по глотку воды.

— Да уж, — простонал Рамсботтом. — Адская работенка. Чистое убийство. Нет, ребята, кабы я знал, во что ввязываюсь, сюда вы бы плыли без меня, насчет острова и руды я бы охотно поверил вам на слово. Этот ваш дядя, — он сердито посмотрел на Уильяма, — хоть словом обмолвился о том, что здесь такое творится? Сам-то он как сюда забирался?

— Он сказал только, что вылез на берег обследовать остров и случайно обнаружил руду.

Рамсботтом возмущенно выдохнул.