Затерянный остров

Чуть в стороне от пласта обнаружился большой валун, в тени которого компаньоны и отпраздновали успех мясными консервами, фасолью, фруктами и шоколадом, запивая нагревшейся водой из фляг. Сперва они увлеченно обсуждали перспективы, начав с практических вопросов — способов добычи и вывоза руды, возможной стоимости рабочего труда (включая обеспечение рудокопов, ведь на остров придется завозить не только еду, но, возможно, и воду) и транспортировки. Однако вскоре на них, как и на крохотный клочок золотой пленки в электроскопе, начала действовать неощутимая, но вездесущая радиация, заточенная в глубине огромной черной скалы. Они почувствовали пьянящий вкус победы. Они сделали сказку былью. Они перемахнули через полмира и попали в яблочко. Звонили колокола, трубили трубы, реяли флаги. Опьянение от успеха сменилось расслабленной негой, в которую погружается отдохнувшее тело после тяжелой физической работы, заставляющей изрядно попотеть. Час-другой назад на них жалко было смотреть, они еле ковыляли по скользким камням, продираясь сквозь колючие заросли, — ни дать ни взять неуклюжие насекомые, а не люди. Теперь же они вознеслись над людьми, превратившись в богов, отдыхающих под сенью дерев. В самой их оторванности от остального мира было что-то присущее небожителям: они владели тайной, равной магическому дару, делающему их вершителями судеб. Слово за слово, все трудности исчезали, словно погашенные долговые расписки, оставались сущие пустяки, о которых и говорить-то не стоило, тем более когда есть более достойные внимания небожителей вопросы, а вокруг трубят фанфары. Их голоса звенели все громче, наполняясь торжеством победы, изливая восторг, переполняющий душу и сердце. Сейчас, хоть и опьяненные, они были больше самими собой, чем когда-либо прежде. Над головой завывал ветер, с остервенением терзающий склон, и небо стало цвета старинной бронзы, но даже коммандера уже не беспокоили подобные пустяки. Они беседовали, словно трое демиургов, только что сотворивших мир и решающих, как теперь с ним поступить. К этому времени тонны руды в подсчетах перевалили за миллион, и извлеченный радий, унция за унцией, в невиданных доселе объемах поступал на службу человечеству. Оставалось решить, куда именно его направить.

Стоит им шепнуть лишь пару слов, и какой ажиотаж поднимется там внизу, среди простых смертных! Зазвенит радиоэфир, застучат телеграф и печатные машинки, захлебнутся звонками телефоны! От этого тоже захватывало дух, но не так сильно, как от единоличного обладания тайной, которым они наслаждались добрый час. Теперь же настала пора обсудить, что можно и нужно сделать. В их руках дары джинна из арабских сказок. Как ими распорядиться? Каждый из компаньонов высказался, как подсказывало сердце, потому что опьянение вымело из головы все посторонние путаные мысли, позволив сознанию воспарить и развернуться.

У Рамсботтома сомнений не было.

— Главное, друзья, не продешевить. Руда стоит целое состояние, и мы это состояние получим. Нужно выяснить, где самый высокий спрос, и продать ее по максимально возможной цене. Мы имеем полное право на вознаграждение за риск. Иначе весь куш сорвет кто-нибудь другой, кто все это время просидел в теплом кресле, пока мы надрывались, и останемся мы несолоно хлебавши. Уж в этих делах я разбираюсь, поверьте мне, чай, не первый день на свете живу.

Коммандер считал по-другому.

— Я много над этим размышлял, признаться честно, просто не хотел забегать вперед — пока мы не нашли руду и не убедились, что она урановая. Я не хочу заводить пламенные патриотические речи, вы сами знаете, это не в моем духе. Но мы все трое — англичане. И мы в долгу перед своей родиной, от этого никуда не деться. Поэтому руду непременно должна получить Англия.

— Вы забываете про мисс Райли, — огорошил его Рамсботтом. — Она ведь тоже участвует, но она не англичанка.

— Ее долю можно выкупить, — нашелся коммандер. — Что скажете, Дерсли?

Уильям задумался.

— Я, пожалуй, не разделяю ни вашу точку зрения, ни вашу. Безусловно, риск, хлопоты, потраченное время заслуживают награды…

Компаньоны согласно закивали.

— Однако руда, мне кажется, должна стать общечеловеческим достоянием. То есть мы отдадим ее миру в целом. Да, мы англичане, но в первую очередь мы люди, человеческие существа, земные создания. Из этого — и только из этого — и нужно исходить. Вы согласны, Рамсботтом?