Затерянный остров (ЛП)

— Когда мне было двенадцать, моего отца перевели на… другую работу. В Америку. Мои старшие сводные братья к тому времени все уже состоялись — были успешными, сделали хорошую карьеру — и поэтому остались в Японии, — она немного помолчала. — А я всегда чувствовала себя там не на своем месте. Сейчас, в Штатах… я еще больше чувствую себя не на своем месте. А мой отец… он не понимал Америку. Он был там, словно рыба без воды. Затем все стало намного хуже. Создавалось впечатление, что у нас постоянно не было денег, хотя отец и занимал хорошую должность. Мать ушла — просто оставила нас, и я так и не узнала, почему. А потом… однажды я пришла домой из школы и нашла отца мертвым. Он… он покончил с собой.

— Амико, это ужасно. Мне очень жаль…

— И тогда правда вышла наружу. Оказывается, его уволили еще полтора года назад. Чтобы сохранить лицо, он продолжал каждое утро уходить из дома, надевая костюм, и не возвращался до самого вечера, проводя дни в библиотеках, центрах социальной занятости и, наконец, в парках и других публичных местах. Он устраивал этот спектакль для меня. Мне было семнадцать. И тогда мне в голову пришла мысль, что… что, может, и мне стоит умереть. Но я быстро ее отбросила. Заработала себе на колледж — сама… тогда-то я и увлеклась актерской игрой. Я была хороша, но недостаточно, чтобы хорошо зарабатывать на этом. Я пошла в аспирантуру… и там меня нашел Глинн. Я выполнила для него несколько неофициальных заданий, исследовала карты сокровищ, применяя мои знания древних языков, а потом… пригодилась ему с этими моими знаниями на постоянной основе. Вот, как я попала к нему.

Она на пару секунд закрыла глаза.

— А… что насчет твоей матери?

— Она присылала открытки на день рождения… подарочные сертификаты на Рождество. Но больше я ее никогда не видела.

Гидеон ужасно сочувствовал ей. А ведь все это время он жалел себя, думая, что у него было тяжелое детство. Он даже не мог представить, через что пришлось пройти Амико, чтобы найти свое место в этом суровом мире.

— Воды… дай мне воды.

Гидеон поднес бутылку к ее губам, и она попила. Он потрогал ее лоб и удостоверился, что у нее все еще был сильный жар.

На улице тем временем темнело. Опускалась ночь. Дождь все не переставал, и гром непрестанно грохотал, сотрясая стены. Расщелину периодически освещали вспышки молний. Рев моря доносился откуда-то издалека, снизу, и по скале шли вибрации от мощных ударов волн, разбивавшихся о камни.

— Поговори со мной… — прошептала Амико, — пожалуйста…

Гидеон замешкался на минуту.

— У меня терминальная стадия болезни, — сказал он.

Ее покрасневшие глаза на секунду расширились.

— Что?

— Она называется АВМ. Артериовенозная мальформация. Это… большое переплетение вен и артерий в мозге.

— Это… операбельно?

— Нет. Не операбельно. И неизлечимо.

— И сколько… тебе осталось? — ее голос почти сорвался.

— Десять месяцев, плюс-минус.

Он не знал точно, зачем решил рассказать ей именно об этом. Это явно была не та история, которая могла бы рассеять и без того мрачное настроение. Но почему-то к нему в голову сейчас пришла только история о диагнозе. Откровение за откровение.

— О, Гидеон…— пробормотала Амико.

— Все нормально, я смирился, — улыбнулся он, решив, что, возможно, ее каким-то образом подбодрит то, что она не единственная из них, у кого на плечах была тяжелая ноша.

— Вот, почему ты так хотел попробовать лотос, — догадалась она.

— Да.

Некоторое время они молчали.

— Не позволяй мне спать, — попросила Амико.

Но, едва она успела это произнести, как ее сознание ускользнуло в полудрему. Она дрожала и бормотала что-то во сне, ее голова в бреду металась из стороны в сторону. Гидеон посмотрел на темнеющий вдали океан, и почувствовал, как его со всех сторон омывает отчаяние.

48

Когда на землю окончательно опустилась ночь, ливень превратился в сплошную стену воды. Лихорадка Амико не спадала. Гидеон надеялся, что она окрепнет, когда проснется, но ночь шла, а жар только усиливался, и тогда Гидеон осознал, что рассчитывать на какие-то положительные изменения просто глупо.

Существовало только одно возможное решение: ему нужно закончить подъем одному и придумать что-то, чтобы забрать отсюда Амико. Он мог бы сверху позвонить Глинну, но спасательная миссия займет несколько дней, и к тому времени их припасы точно закончатся. К тому же в этой расщелине Амико не выживет. Он должен был как-то доставить ее на вершину — найти там теплое убежище, разжечь огонь.

Взвешивая различные варианты, он извлек веревку из водонепроницаемого мешка и оценил ее длину. Похоже, в ней было около сотни футов. Веревка, которая у него была, не подходила для скалолазания, и все же это был крепкий морской канат, который должен был выдержать вес человека.