Затянутый узел

Мне не очень хотелось идти в дом Долидзе. Документы убитого можно было получить, затребовав их официально или, скажем, отправив за ними Абулаву. Но я надеялся поговорить с Мананой, хотя бы увидеть ее. Почему она не пришла на свидание, которое сама назначила? Ей что-то помешало? Скорее всего, кто-то помешал. Я, конечно, мог вызвать девушку в горотдел. Однако об этом узнали бы ее братья.

У дома стояли машины.

Я прошел во двор, обогнул дом и поднялся по деревянной лестнице, не встретив ни души. Лестница привела меня на веранду, выходящую на фруктовый сад. Должно быть, Котэ Долидзе проводил здесь свободные вечера, попивая чай. Во всяком случае, я бы поступал именно так. Вид с веранды открывался прекрасный.

На веранде я заметил три двери. Я прикидывал, в какую из них постучать, когда правая отворилась и старушка в черном, вскрикнув, чуть не выронила из рук черный костюм. Судя по размеру, это был костюм покойного.

— Кто вам нужен? — спросила старушка.

— Важа или Георгий, — ответил я.

— Они в городе.

— А Манана?

— Манана заперта. — Старушка спохватилась: — Вы кто будете?

Откровение старушки все поставило на свои места. Теперь я знал, что братья не выпустили Манану вчера из дома, очевидно заметив что-то неладное в том, как она говорила со мной. Я пожалел, что послушался девушку и прикрыл дверь. Конечно, не следовало этого делать.

— Я из милиции, бабушка. Ищу убийцу.

Старушка всплакнула без слез. Она была как старый, высохший колодец.

— Несчастный зять мой! Почему я дожила до этого дня?! — Она повесила на гвоздь костюм и стала чистить щеткой. — На кого ты оставил детей, Котэ! Как ты мог допустить, чтобы я тебя обряжала?

Не обращая на меня внимания, старушка тихо причитала. Она словно разговаривала сама с собой. Я открыл дверь, из которой вышла она, и оказался в просторной комнате. На диване лежала жена Долидзе. Увидев меня, она не испугалась. Во всем ее облике была отрешенность. Очевидно, она наглоталась лекарств.

— Садитесь.

Я присел на стул.

— Скажите, куда ваш муж мог уйти из дома в одиннадцать часов в день убийства?

— Я не знаю. Мальчики вам все рассказали.

Я задумался. Если братья что-то скрывали, то почему мать должна была выдать тайну? Наверняка они договорились давать одинаковые показания. Может быть, против этого возражала Манана?

— Могу ли я поговорить с вашей дочерью?

— Ей очень плохо, сынок. Нам всем сейчас очень плохо. — Женщина заплакала.

— Хорошо, не буду досаждать вам вопросами, — сказал я. — Собственно, я пришел за документами вашего мужа.

Она тяжело поднялась и принесла ларец с орденами, медалями, планками в четыре ряда и документами. Бегло перебрав документы, я нашел сложенную вдвое пожелтевшую от времени справку.

«Выдана гв. сержанту Долидзе К. Г., 150 гв. а. п., 68 гв. стрелковая дивизия, в том, что он 8—24 января 1943 г. находился в госпитале по поводу осколочного ранения в левое легкое».

Из глубины дома раздались крики и плач. Женщина вздрогнула.

Приоткрылась дверь, и мальчик лет десяти сказал:

— Бабушка, Торадзе приехали.

С документами Долидзе я зашел в военкомат. Отправив в архив Министерства обороны СССР запрос относительно справки, я попросил разрешения позвонить в Тбилиси. В Министерстве внутренних дел Грузии служил мой давний приятель подполковник Габелия. Мы участвовали в расследовании одного крупного дела и сблизились тогда. Но мы редко встречались. Чаще мы обращались друг к другу по междугородному телефону с просьбами и поручениями. Услышав мой голос, Габелия закричал в трубку так, что я чуть не оглох. Я с трудом умерил его пыл. Изложив свою просьбу, я описал приметы Ахмета Расулова и сказал, что это дело срочное. Габелия засмеялся. В милиции несрочных дел не бывает. Я обратился к нему и с другой просьбой — проследить, чтобы эксперты быстрее обследовали орудие убийства, которое повез им Бадридзе.

Приближалось время встречи с капитаном Абулавой.

Я думал, что розыск «Запорожца» еще ничего не дал и капитан начнет оправдываться, рассказывая о трудностях, с которыми столкнулся. Каково же было мое удивление, когда у горотдела я увидел зеленый «Запорожец» с покореженным передом. Я вбежал по лестнице. В коридоре на скамье с трудом умещались три богатыря. Капитан Абулава стоял рядом.

— Сейчас хозяина машины Костаняна привезут, — сказал он. — В деревню сукин сын сбежал. А эти — его соседи, братья Габуния…

Пригласив одного из них, мы втроем вошли в кабинет. Абулава строго произнес:

— Габуния, только без вранья. Я тебя очень прошу.

Парень кивнул.

— В котором часу вас разбудил Костанян? — спросил я.

— В двенадцать, — ответил парень.

— Утра, ночи?

— Ночи, ночи. Кто спит в двенадцать утра?!

— Что Костанян сказал при этом?

— Сказал, что надо вытащить машину из ямы. Как соседу не помочь? Я разбудил братьев, и мы вчетвером пошли.

— Вы точно помните, что это было в двенадцать?

— Точно, конечно, точно. Я посмотрел на часы, когда Альберт позвал меня со двора.