Затянутый узел

Тот день, когда его отпустили из отделения милиции и он так легко отделался от наказания за попытку сбыть икону иностранцам, Якушев отметил в ресторане с Козявкой. Там они встретили старого знакомого Рудакова, Рудика, которому подвыпивший Якушев, жалея себя, поведал о случившемся и спросил, нет ли какой-нибудь возможности заработать деньги. Рудик приторговывал радиотехникой. На следующий день Рудик позвонил Якушеву и сказал: «Надо поговорить». Они встретились у памятника Пушкину. Рудик пришел не один. С ним был Фалин. По тому, как Фалин сказал Рудику «Иди» и тот послушно удалился, Якушев понял, что Фалин «в большом авторитете». Фалин велел: «Рассказывай». Выслушав, он сказал: «Дурак». Якушев обиделся, но возмущаться не стал. В принципе он сам считал себя дураком. Попасться с иконой! Другие сбывали иностранцам иконы не один день, покупали валюту, перепродавали ее — и ничего, жили припеваючи. За икону, которую у Якушева конфисковали, он заплатил двести рублей, причем деньги одолжил у однокурсников. Фалин спросил, хочет ли он заработать две тысячи. Конечно, он хотел. Но как заработаешь такие деньги? «Очень просто, не надрываясь», — сказал Фалин. Якушеву всего-навсего следовало найти покупателя на иконы Фалина. За это он получил бы двадцать процентов от суммы продажи. Якушев неплохо разбирался в «досках» — так торгаши называют иконы, прочел не одну книгу о древнерусской живописи. «Доски» Фалина не представляли ценности. Но Якушев нашел на них покупателей. «Купцы» — два молодца — почему-то с опозданием обнаружили, что им подсовывают мазню. Они избили Якушева и отобрали у него иконы. Лишь позже Якушев понял, что его «кинули», обманули. В тот же вечер Фалин заявился с приятелем к Якушеву, потребовал восемь из десяти тысяч рублей за иконы и, сам оценив в три тысячи вещи Якушева — японскую стереомагнитолу, стереопроигрыватель, иностранные пластинки, два новых костюма, дубленку, часы, а также мельхиоровый столовый прибор, чайный сервиз «Мадонна», принадлежавшие родителям Якушева, вывез их, сказав: «Остальные пять кусков отработаешь» Якушев решил съехать с родительской квартиры, исчезнуть из поля зрения Фалина. Он снял квартиру на проспекте Мира. Фалин нашел его. Тогда Якушев переехал в Свиблово. Фалин и там нашел его. Угрожая, он потребовал возвратить долг в течение трех дней. Где Якушев мог взять пять тысяч? Трехдневный срок истекал. Козявка, который поселился в Свиблове у Якушева, прибежал с радостной вестью — он узнал, где живет один из «купцов». Прихватив двух крепких приятелей, Якушев поехал к «купцу», избил и отобрал все иконы, которые у того были. В тот вечер у Якушева появилась надежда расплатиться с Фалиным и навсегда отделаться от него. Но позвонили в квартиру — в дверном глазке он увидел милиционера, — и перепуганный Козявка, пока Якушев возился с замком, вышвырнул иконы в окно. А пришел участковый познакомиться с новыми жильцами. Через полчаса Якушев и Козявка выбежали на улицу, обшарили все кусты, но ни одной иконы не нашли. Якушев стал ждать Фалина. Трехдневный срок истек. Фалин не появился. Якушев и Козявка радостно решили, что Фалин «сгорел». Тот пришел на седьмой день, выгнал Козявку и сказал Якушеву: «Потолкуем». На этот раз Фалин не угрожал, был настроен благодушно. Он просто-напросто обрисовал ситуацию — долг Якушеву не отдать, а посему надо искать компромиссное решение. Какое? Якушев разузнает, у кого богатые квартиры, и сообщит Фалину. Остальное Якушева не касается. За каждую квартиру Фалин спишет с долга тысячу рублей. Итак, нужно было найти пять квартир. Якушев недолго сопротивлялся. Подействовала угроза Фалина. Первая квартира, которую указал Фалину Якушев, оказалась не из богатых, во всяком случае так утверждал Фалин. Он списал с долга лишь пятьсот рублей. Вторая квартира, хотя Якушев знал, что там полно дорогих вещей, тоже была оценена Фалиным, как первая. Якушев понял, что вечно будет в кабале, если не рассчитается с Фалиным разом. Когда тот сказал, получив сведения о третьей квартире, «Пойдешь на дело сам», он не раздумывая согласился. Фалин утверждал, что сведения Якушева ничего не стоят, и он списывает с долга по пятьсот рублей из-за своей душевной щедрости, и Якушев убедится в этом, когда «возьмут» следующую квартиру. А квартира принадлежала спортивному журналисту, который «не вылезал из-за границы». У Якушева возникли сомнения, стоит ли обворовывать журналиста, наверняка имеющего большие связи. Фалин настоял на краже, забавляясь тем, что хозяин квартиры его однофамилец. Надо же было случиться такому! Фалин велел похитить заодно документы журналиста. Квартира действительно оказалась не из богатых, и, когда стали распределять доли, Якушеву досталось условно триста рублей. Он возмутился. «Заткнись! — сказал Фалин. — Вещи еще надо продать. Может, сам этим займешься?»