Затянутый узел

— Вашей маме очень плохо. Немедленно приезжайте.

— Еду! — Я бросил трубку и схватил пиджак.

— Сережа! Приди в себя! Я третий раз спрашиваю — что случилось?

— Маме плохо!

— А кто звонил?

— Не знаю. Соседка, наверно.

— Как же так? Ты даже не спросил, кто она.

— Какое это имеет значение?! О чем ты говоришь?!

— Ты никуда не пойдешь. Здесь что-то не так.

— Нина! — Не знаю почему, но я выложил из бумажника на стол железнодорожные билеты и отложенные для поездки деньги. — Скоро вернусь. Или позвоню.

Я выбежал на улицу. Было темно. Глядя под ноги, чтобы не споткнуться, я быстро шагал по выщербленным бетонным плитам.

Хлопнула подъездная дверь. Застучали каблуки. Я обернулся. За мной бежала Нина.

— Я с тобой. — Она взяла меня под руку. — Боюсь оставаться одна.

— Ты боишься совсем другого.

— Да, боюсь. Разве мама знает номер моего телефона?

— Нет.

— Тем более его не может знать соседка.

Я задумался.

— Ты права. Но я должен убедиться, что с мамой все в порядке.

— Сережа, вернемся. Подозрительно все это.

— Не бойся. Идем.

Она вздохнула.

— Как скажешь.

Фонари уже не горели. Улица была темной и пустынной. Лишь в десяти шагах от нас у обочины под раскидистым деревом стоял грузовик. Он закрывал от меня улицу. Выпустив руку Нины, я перешел с тротуара на мостовую.

— Ни одного такси, — сказал я.

В этот момент заработал двигатель грузовика, и я, удивленный тем, что не вижу в кабине водителя, пытался разглядеть его. Внезапно машина сорвалась с места. Вспыхнули фары. Свет проник в мой мозг, в каждую частицу моего тела. Я потонул в нем и стал захлебываться.

— Сережа! — услышал я крик Нины, и в следующее мгновение ее руки с силой вытолкнули меня из света.

Снова стало темно.

Грузовик стремительно уносился.

— Нина, — позвал я. — Нина!

Я не услышал ее голоса. Я увидел Нину. Она лежала на мостовой.

— Нина! — крикнул я и бросился к ней. — Нина! Нина!

Она не отвечала.

Я стоял на коленях, плакал и умолял ее отозваться. Я не верил, что она может умереть.

Нина молчала.

Обезумев от горя, я стал кричать.

Свет. Какие-то люди. Кто-то укрывает Нину чем-то белым. Я смотрю на ее лицо. Жду, что она откроет глаза.

Чья-то рука натягивает белое покрывало на лицо Нины.

— Нет! — кричу я и срываю покрывало. — Нет!

Я жду, что она откроет глаза и позовет меня. Я жду.

ПАУК

Ровно в пять утра капитан Абулава вышел из горотдела милиции и отправился домой. Он надеялся хоть немного поспать. Десять лет он работал под началом властного и крутого человека, не терпевшего не только возражений и нововведений. Десять лет Абулава молча выполнял приказы, даже те, которые ему казались абсурдными. Теперь им никто не командовал — начальника уволили. Правда, оставался прокурор города, но с ним капитан сталкивался далеко не каждый день. Тем не менее жить Абулаве стало не легче, наоборот, тяжелее. Само собой получилось, что обязанности начальника горотдела легли на его плечи, хотя их не поручали капитану. Он как был заместителем начальника по угрозыску, так и остался им. Конечно, Абулава ждал повышения. Он всегда стремился к переменам в горотделе. Теперь у него зрели большие планы, и он все время думал о том, что должен сделать и мог бы сделать.

В бессонные ночи капитан Абулава нередко проверял, как идет дежурство в горотделе, а иногда, проверив, заходил в свой кабинет и подолгу, не замечая времени, сидел над документами.

Он никогда не пользовался служебной машиной. Своей у него не было. Домой он всегда возвращался пешком.

Пять утра, сказал капитан себе и решил, что завтра уж точно зайдет в аптеку за снотворным. Освещая ручным фонарем дорогу, Абулава шел быстро. Ему стало жарко. Ночь была теплой. Днем солнце припекало. Как летом, подумал Абулава, расстегивая ворот рубашки.

Капитан миновал захламленный двор, затем подворотню и вышел на улицу Кецховели, едкий запах которой напоминал о пожаре, выгнавшем отсюда всех до единого жителей. Здесь не обитали даже кошки.

Луч фонаря скользнул по обугленным остовам домов и опустился на мостовую. По привычке капитан бросил луч сначала направо, а затем налево и замер. Он увидел лежащего мужчину. Пьянства капитан не терпел. Не понимая, как можно так низко пасть, он сердито зашагал к мужчине. Абулава почувствовал что-то недоброе в позе человека. Тот лежал на спине, раскинув руки и ноги. Капитан побежал и за две секунды оказался рядом с мужчиной. У него перехватило дыхание. Он сразу узнал директора консервного завода — единственного в городе промышленного предприятия — Котэ Долидзе. Капитан схватил беспомощно откинутую на мостовую руку. Пульс не прощупывался. Абулава подсунул под голову Долидзе свою фуражку и вздрогнул, коснувшись чего-то жидкого и холодного. Кровь, остывшая кровь, подумал капитан и осветил запачканную руку фонарем. На ней действительно была кровь. Капитан приник ухом к груди Долидзе. Он не услышал сердцебиения.