Затмение

Уверен, все это как-то можно разложить по полочкам и коробочкам: знаю, ученые уже это сделали. Но вот как быть с моим личным отношением ко всем этим людям? Ведь суть не в них и их лицах, а в моих чувствах и мыслях о них, то есть опять-таки – в абстракции. И как, скажите, уважаемый специалист из телевизора, мне всё это систематизировать? Как быть, если у всех известных мне людей свои интересы, и я стою на их пересечении, то есть в самом центре конфликта интересов?

Звонит мама: «Срочно выезжай!» Бросаю всё и срочно выезжаю. Пока еду, звонят с работы: «Срочно нужно переделать заказ-наряд!» Бросаю трубку и продолжаю срочно ехать к маме; при этом половина головы мысленно переместилась на работу и занялась решением поставленной задачи, а точнее, поиском обоснований, почему то, что нужно «срочно», лучше сделать завтра.

В этот момент получаю от жены сообщение на телефон с изображением туфель и платья, в которых она через четыре – нет! – уже через три с половиной часа идет со мной в «Большой» на «Сельфиду». Бью ладонью себя по лбу, произношу громко витиеватую татаро-монгольскую брань и жму до предела на педаль акселератора в надежде успеть и к маме и в театр. Мои энергичные действия привлекают внимание других участников движения; их обезумевшие взгляды и красноречивые жесты проникают в мой мозг и приводят в действие какие-то неизвестные мне кармические законы, с которыми мне придется теперь как-то жить.

Неожиданно звонит дочь. Восторженно и взахлеб начинает рассказывать о своих успехах в фигурном катании. Говорит, чтобы завтра, непременно, непременно, непременно, папочка, завтра ты все это должен сам увидеть! Только, просит она, оденься теплее, там у нас со льда сильно дует.

После этих слов я с трудом мысленно делаю разворот на сто восемьдесят градусов ото всех предыдущих звонков и замедляю машину, чтобы на несколько секунд вдохнуть свежий воздух детского восторга.

Однако же сразу после разговора с дочерью, поступает звонок из другой реальности: «Знаешь, наши отношения зашли уже так далеко, что мы просто обязаны жить вместе!»

Час от часу не легче. Снова разворот на 180. Я перехожу на очень тихий голос, что-то объясняю, пытаясь подобрать правильные слова. Попросту говоря, я начинаю врать.

В довершении этой получасовой карусели мне звонят с кафедры: «Семен Валентинович, мы закрываем ваш спецкурс. У нас оптимизация. Преподавать по вечерам вы больше не сможете, но у вас есть возможность войти к нам в штат на постоянной основе».

Вот так – сухо и прямолинейно.

Тем временем я подъезжаю к воротам маминого дома. Не доехав до них около пяти метров, останавливаю машину, выключаю двигатель, но остаюсь на месте.

– Это конец, – думаю я, упав головой на руль. – Как так? Единственное мое скромное утешение и спасение в жизни – мои лекции – у меня отнимают.

Удар был настолько силен, что, может быть, впервые я так отчетливо ясно ощутил пустоту в себе самом; будто все, что было во мне, весь мой богатый внутренний мир вдруг с бешеной скоростью пересыпался в бездну, как песок из песочных часов пересыпается из одной колбы в другую; только нижнюю колбу при этом еще и разбили.

Пустота. Мрак. Безысходность.

– Будь проклят этот чертов бизнес! Будь прокляты эти товарно-денежные отношения! – кричу я. – Я уйду! Уйду в рубище и сандалиях как Сократ. Или, нет, дождусь зимы, и уйду в волчьем тулупе как Толстой. Это никого не спасет, но это будет правдой.

Прошло время. Истерика сменилась тихим подвыванием. И тут сверху постучали…

Это была мама. Она стояла около машины и тихо постукивала по стеклу.

– Мама, опять я прихожу в этот мир благодаря тебе.

***

Однако появление мамы было только прологом. Далее следовал ускоренный ритм и шестьдесят восемь страниц убористого текста единичным межстрочным интервалом, насыщенных потоком чередующихся событий. Между этих строк уже невозможно было впихнуть ни размеренной прогулки в парке, ни праздного сидения с книгой на бугорке у тихой речки, ни умной и неторопливой беседы со старым другом. Туда уже ничто не помещалось, даже воспоминания о детстве и давняя мечта совершить поход сквозь льды Севморпути.

Все выходило бегом, урывками. Многое пустое, малозначительное, без чего можно было бы легко обойтись, но с чем нужно было «непременно» справиться, чтобы перейти на следующий уровень. Я стал похож на волка из старой электронной игры, который с трудом успевал подставлять корзину, чтобы поймать летящие со всех сторон яйца. Пресный быт, поставка и отгрузка, внешнеполитическая новостная сводка, непонимание общей цели, подозрительный рентгеновский снимок, тысяча вопросов к власти и две тысячи вопросов к себе самому и народу, губительная страсть к женщинам, уступки обстоятельствам, борьба с совестью и принципами, бессонные ночи, пистолет с одним патроном, чашка кофе и пепельница, до верху набитая окурками…