Затмение

Мне оставалось только насладиться спектаклем — ситуация с социальным треугольником была восхитительно нелепой. Однако забава длилась недолго. Квирк, без сомнения почуяв в моей жене смертельную угрозу нашей негласной договоренности о жилье, поставил себе задачу очаровать Лидию, и не теряя времени, с тошнотворной старательностью принялся за ее выполнение. Это сработало; она всегда служила легкой добычей для сладкоголосых мошенников, в чем я имел возможность убедиться лично. Пока она готовила завтрак, Квирк ходил за ней по пятам по всей кухне, спеша услужить при малейшей возможности, и не переставал изливать потоки идиотской болтовни. Она привезла с собой замечательную погоду; он так удивился, появившись здесь сегодня, не мог взять в толк, чья это великолепная спортивная машина стоит у входа (должно быть, заметил ее прошлым вечером и решил затаиться, пока все не уснут); поделился городскими сплетнями, и даже принялся пересказывать уже поведанную мне в тех же выражениях, словно затвердил текст наизусть, историю дома. Это было последней каплей. Чувствуя непонятное отвращение, я поспешил уйти со сцены, изъявив в придуманной экспромтом реплике желание немного прогуляться, как будто я когда-нибудь себя здесь прогуливал. Лили сразу вскочила, вытерла рот рукой и сообщила, что пойдет со мной. Юное солнце снаружи щеголяло ярким лимонным оттенком, а утро переливалось всеми красками, сверкало рассыпанными везде стеклянными осколочками, что только усилило мою головную боль и дурное расположение духа. Лили остановилась, поболтала с одним из цирковых помощников, парнем латинского типа с намасленными кудрями и золотым гвоздиком в ноздре, закинув руки за голову и кокетливо покачивая хиленькими бедрами, ах маленькая шлюшка, а вернувшись, принесла с собой желанные новости о том, что первое представление состоится сегодня вечером. Подозреваю, она хочет, чтобы я повел ее туда. Почему бы и нет; мы можем сделать из этого торжественный выход всего семейства, Лидия, Квирк, девочка и я, настоящий paterfamilias, почтенный глава семьи.

К тому времени, как мы вернулись в дом, Лидия приготовила яичницу с беконом, поджаренный хлеб, помидоры и кровяную колбасу. Я и не думал, что у нас здесь имеется столько еды, — возможно, она привезла припасы с собой, упаковав в ее безразмерный чемоданчик, — от этого зрелища меня чуть не вывернуло, а запах был еще хуже; за последнее время я благополучно отвык от пагубной привычки наедаться. Квирк, повязав на шею вместо салфетки широкий и не очень чистый платок, уже вовсю набивал рот, а Лидия, нацепив один из старых матушкиных передников, стояла у плиты и энергично накладывала в тарелки новую порцию. Я ухватил ее за запястье, вытащил в коридор и сквозь зубы яростным шепотом потребовал объяснить, понимает ли она, что творит, что за нелепую пародию на семейное торжество затеяла. Но жена лишь ласково улыбнулась, — она не сознает, насколько близко иногда маячит перед ней перспектива оказаться с подбитым глазом, — коснулась моей щеки и чудовищным шаловливо-игривым тоном сказала, что подумала: сегодня утром я наверняка проснусь голодным и потребуется что-нибудь горяченькое, чтобы восстановить мою силу. Я чувствую, что вот-вот потеряю контроль над собой; что какая-то увесистая штука, которую я сжимал так долго, что перестал замечать, неожиданно напомнила о себе, стала скользкой, и могла в любой момент с громким стуком выпасть из рук.

— Ты привел их в дом, — она кивком указала на кухню, где сидело семейство Квирков.

— Я никого не приводил. Они были здесь еще до того, как я приехал.

— Но ты им позволил остаться.

Стало быть, Квирк сознался во всем. На ее губах расцвела триумфальная улыбка, в сочный упругий центр которой я сейчас мысленно погрузил с размаху кулак.

— Именно ты, похоже, нуждаешься в семейном окружении.