Затмение

Я знало, это неразумно. В прошлые мои попытки он ясно объяснил, что безопасность единственный останавливающий его фактор. Все же, я никогда прежде не чувствовала себя такой уязвленной. Я хмуро смотрела на золотое одеяло, подходящее по цвету к его глазам и старалась прогнать глупое чувство, говорившее мне, что я была ненужной и нежеланной.

Эдвард вздохнул. Его рука переместилась с моего рта под подбородок, он приподнял мое лицо вверх, и мне пришлось посмотреть на него.

— Что теперь?

— Ничего, — пробормотала я.

Долгое время он внимательно рассматривал мое лицо, пока я безуспешно пыталась избежать его взгляда. Он изогнул бровь, и вдруг его выражение превратилось в испуг.

— Я ранил твои чувства? — спросил он, шокированный.

— Нет, — соврала я.

Так быстро, что я даже не успела заметить, как это произошло, я оказалась в его объятиях, мое лицо покоилось у его плеча, поддерживаемое с другой стороны кистью его руки, пока большим пальцем он успокаивающе гладил меня по щеке.

— Ты ведь знаешь, почему мне пришлось отказаться, — прошептал он. — Ты знаешь, что я тоже хочу тебя.

— Хочешь? — прошептала я с сомнением.

— Конечно, хочу, ты глупая, красивая, сверхчувствительная девчонка. — он рассмеялся, и затем тихо добавил: — Кто тебя не хочет? Такое впечатление, что позади меня очередь из соперников, дерущихся за место, только и ждущих, когда я совершу ошибку и предоставлю им шанс … Ты слишком желанна для многих.

— И кто теперь глупый? — я усомнилась, можно ли неловкость, застенчивость, и глупость добавить к слову «желанная» в чьей-то записной книжке.

— Мне разослать петицию, чтобы заставить тебя поверить? Сказать тебе, чьи имена будут в верхних позициях списка? Некоторых из них ты знаешь, но некоторые могут и удивить тебя.

Я отрицательно мотнула головой у его груди, строя гримасу. — Ты просто стараешься отвлечь меня. Давай вернемся к теме.

Он вздохнул.

— Скажи мне, если я поняла что-то не правильно. — я старалась говорить равнодушно. — Твои требования — брак, — я не смогла произнести слова без гримасы — оплата моей учебы, больше времени, и ты не против, если моя машина будет двигаться немного быстрее. — я подняла вверх брови. — Я права? Это большой список.

— Только первое из перечисленного — требование. — казалось, он с трудом держится спокойно. — Все остальное — просто просьба.

— И мое одно единственное маленькое требование это…

— Требование? — перебил он меня, снова став серьезным.

— Да, требование.

Его глаза сузились.

— Для меня брак, трудное решение. Я не соглашусь, пока не получу что-то взамен.

Он нагнулся, чтобы шепнуть мне в ухо. — Нет, — прошелестел он. — Сейчас это не возможно. Позже, когда ты будешь менее хрупкой. Потрепи, Белла.

Я старалась сохранять голос уверенным и рассудительным. — Но в этом и проблема. Это не будет то же самое, когда я стану менее хрупкой. Я не буду прежней! Я не знаю, кем я стану потом.

— Ты все еще будешь Беллой, — пообещал он.

Я нахмурилась. — Если я захочу убить Чарли — и при возможности, выпью кровь Джейкоба или Анжелы— как это может быть правдой?

— Это пройдет. И я сомневаюсь, что ты захочешь выпить собачей крови. — он притворно содрогнулся от этой мысли. — Несмотря на то, что ты станешь новообращенной, у тебя будут вкусы получше.

Я пропустила мимо ушей, его попытку сбить меня с толку. — Но это всегда будет самое желанное для меня, ведь так? — спросила я. — Кровь, кровь, и еще больше крови!

— Тот факт, что ты еще жива, доказывает, что это не правда, — заметил он.

— Спустя восемьдесят лет, — напомнила я ему. — Я имею в виду, физически. Разум, я знаю, будет мой… и через какое-то время я смогу контролировать себя. Но, чисто физически — я всегда буду испытывать жажду и больше ничего другого.

Он не ответил.

— Так что, я все-таки буду другой, — не услышав обратного, заключила я. — Потому что прямо сейчас, физически, больше всего я хочу тебя. Больше, чем еду, воду или воздух. У меня есть желания более утонченно чувственные, но физически…

Я повернулась, что бы поцеловать его ладонь.

Он глубоко вздохнул. Я была удивлена, что этот звук означал нерешительность и колебания.

— Белла, я могу убить тебя, — прошептал он.

— Я не думаю, что ты это сделаешь.

Эдвард зажмурил глаза. Он опустил руку с моего лица и дотянулся до чего-то позади, так быстро, что я не успела увидеть, что это было. Прозвучал глухой звук, кровать дернулась под нами.

Что-то темное было в его руке; он поднял его вверх, давая мне возможность рассмотреть. Это был металлический цветок, одна из роз украшавших кованые опоры и балдахин над кроватью. Его рука сомкнулась на долю секунды, пальцы нежно сжались, и затем он раскрыл кулак.

Не говоря ни слова, он продемонстрировал мне смятый, неровный кусочек черного метала. На нем отпечаталась внутренняя сторона его ладони, как на куске пластилина, сдавленного в кулачке ребенка. Прошла еще половина секунды и кусок рассыпался черным песком на его ладони.

Я смотрела не отрываясь. — Разговор не об этом. Я уже знаю, насколько ты силен. Тебе не стоит ради этого ломать мебель.