Затмение

— Супружество. — я произнесла это слово так, словно оно было ругательством.

— Да. — он широко улыбнулся. — Для начала.

Сохранить спокойствие мне помешал шок от сказанного Эдвардом. — Есть что-то еще?

— Ну, — сказал он с таким видом, будто уже все просчитал. — Если ты станешь моей женой, тогда — все что принадлежит мне, станет твоим, … например, деньги на обучение. Поэтому не будет проблем с Дартмутом.

— Еще что-нибудь? Пока у тебя не прошел приступ абсурдных желаний?

— Я бы не возражал против времени.

— Нет. Никакого времени. Если таково твое условие, то сделка разрывается прямо сейчас.

Он тоскливо вздохнул. — Всего год или два?

Я потрясла головой, мои губы упрямо сжались. — Переходи к следующему.

— Это все. Разве что, ты захочешь поговорить о машинах…

Увидев мою гримасу, он широко улыбнулся, затем взял мою руку и начал играть с моими пальцами.

— Я не представлял, что кроме желания превратиться в чудовище, ты хочешь чего-то еще. Мне очень любопытно. — его голос был низким и мягким. Не знай я его так хорошо, даже не заметила бы легкую небрежность в тоне.

Я сделала паузу, глядя на его руки поверх своих. Все еще не зная с чего начать. Чувствуя его взгляд на себе, я боялась взглянуть вверх. Лицо вспыхнуло от прилива крови.

Его прохладные пальцы погладили мою щеку. — Ты краснеешь? — удивленно спросил он. Я продолжала смотреть вниз. — Пожалуйста. Белла, неизвестность ранит меня.

Я закусила губу.

— Белла. — Теперь упрек в его тоне, напомнил мне, как ему тяжело, когда я держу свои мысли в тайне от него.

— Ну, я немного переживаю… о том, что будет после, — призналась я, наконец, взглянув на него.

Я почувствовала, как напряглось его тело, но его голос был нежен и бархатист. — Из-за чего ты переживаешь?

— Кажется, все вы убежденны, что после изменения, единственным моим интересом будет убить всех в городе, — призналась я, и он вздрогнул от слов, которые я подобрала. — И я боюсь, что буду так поглощена мыслями об убийствах, что не буду больше собой… и, что я не буду … я не буду хотеть тебя так же, как сейчас.

— Белла, такое состояние не длится вечно, — уверил он меня.

Он меня не понял.

— Эдвард, — сказала я, нервничая, рассматривая веснушку у себя на запястье. — Есть кое-что, что я хотела бы сделать, перед тем как измениться.

Он ожидал, что я продолжу. Я не стала. Мое лицо горело.

— Все, что хочешь, — подбодрил он меня теряясь в догадках.

— Обещаешь? — прошептала я, зная, что моя попытка поймать его на слове не сработает, но не было сил устоять от такого соблазна.

— Да, — сказал он. Я взглянула вверх, что бы увидеть его серьезный и растеряный взгляд.

— Скажи мне — чего ты хочешь, и ты сможешь получить это.

Не могу поверить, насколько смущенно и по-идиотски я себя чувствовала. Я была так невинна — что, собственно, и являлось центром обсуждения. У меня не было ни малейшего соображения как быть соблазнительной. Мне оставалось покраснеть и решиться сказать прямо:

— Тебя, — почти бессвязно прошептала я.

— Я твой, — улыбнулся он, пытаясь поймать мой взгляд, когда я снова отвела глаза.

Я глубоко вздохнула и придвинулась вперед, так чтобы встать на колени на кровати. Затем обвила руками его шею и поцеловала его.

Он ответил на мой поцелуй, изумленно, но с желанием. Его губы были нежны, и могу сказать, что его мысли были далеко — стараясь разобраться, что было у меня на уме. Я решила — ему нужен намек.

Мои руки немного дрожали, когда я убирала их с его шеи. Мои пальцы опустились вниз, к воротнику его рубашки. Дрожь мешала, пока я торопливо пыталась расстегнуть пуговицы, прежде, чем он остановит меня.

Его губы застыли, и я почти слышала щелчок в его голове, когда он сложил вместе все мои мысли и действия.

Он сразу оттолкнул меня в сторону, его лицо выражало сильное неодобрение.

— Будь ответственней, Белла.

— Ты пообещал — все, что захочу, — напомнила я ему без надежды.

— Это — мы не обсуждаем. — он смотрел на меня, пока застегивал две верхние пуговицы, которые я успела расстегнуть.

Мои зубы сжались.

— А я говорю, обсуждаем, — прорычала я. Подняла руки к рубашке и расстегнула первую пуговицу.

Он схватил мои запястья и прижал руки по швам.

— Я сказал — нет, — произнес он бесстрастно.

Мы сердито смотрели друг на друга.

— Ты сам хотел знать, — заметила я.

— Я думал, это будет что-то реальное.

— Значит, тебе позволено просить о любой угодной тебе глупости и нелепости — например, о браке — но мне запрещено даже обсудить, чего я…

Пока я возмущалась, он одной рукой сложил мои руки вместе и другой рукой закрыл мне рот.

— Нет. — с каменным лицом отрезал он.

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. И, когда гнев начал спадать, я почувствовала что-то другое.

Мне потребовалась минута, что бы сообразить, почему я снова смотрю вниз и краска вернулась к лицу — почему я чувствовала тяжесть в желудке, почему глаза стали влажные, почему мне вдруг захотелось бежать из этой комнаты.

Безотчетное и сильное ощущение отверженности.