Затмение на Рождество

Открыв рот, она с некоторой оторопью слушала, как довольный собой мужчина рассказывает, что сегодня будет петь дочка его хорошего знакомого, Бет. Не одна, а со своим парнем, Заком. И программа обещает быть очень интересной, потому что Бет прекрасно поет, она училась в какой-то там консерватории.

Бет будет петь со своим парнем, Заком. Здесь. В баре Пола Хоука.

Нет. О Боже мой! Нет!

Глава 11

Джо был совершенно не в настроении. Он вообще, с момента приезда в город был не в настроении. Братуха удивлялся.

Ну еще бы, блядь! Не пьет, по телкам не шастает, не подначивает. Даже сестренкой не назвал ни разу!

Конечно, блядь, разрывает шаблон. (Прикольное выражение, подцепил на последнем своем задании от напарника – щенка, которого тащил на себе двое суток по пескам одной очень дружественной страны, почему-то не желающей принимать мир и демократию… миром).

Джо чувствовал, что дико, просто зверски устал. Он, блядь, слишком стар уже для таких игр. Он, блядь, хочет сесть где-нибудь в уголке и сдохнуть, как побитый, отживший свое, пес. И плевать, что руками по-прежнему сковородки гнет. И плевать, что тот сучонок, его напарник, весил как носорог, а он пер его, и пер, матерясь, обливаясь потом, но даже не думая о том, чтоб бросить. И плевать, что руководство, до этого их уже похоронившее и, по слухам, готовившее награды героям (посмертно, само собой, а потом, суки, забыли на радостях даже бабла подкинуть побольше), настойчиво сватало его, Джо Хоука, белую шваль из жопы страны, бывшего наркомана, бывшего зека, в инструкторы в какую-то охуительно крутую школу, где готовили охуительно крутых суперменов. Как будто, ему было, че им рассказывать, чему учить…

Да его бы самого кто научил.

Как забыть бабу, например.

И че делать, когда руки так и чешутся схватить, утащить и больше не отпускать ни при каком раскладе.

И как в этом случае смотреть в глаза родному брательнику, влюбленному в эту бабу до самых печенок.

И как сдержаться, блядь, и не прибить говнюка, оказавшегося помощником шерифа в этом гребаном городке. Говнюка, что так легко, так спокойно обнимает и целует женщину. Его, блядь, женщину! (ЕГО? Да ты ебнулся, Джо Хоук, еб-нул-ся…)

Джо смотрел на так мирно, так душевно сидящую рядышком, перешептывающуюся, пересмеивающуюся парочку и понимал, что выдержка идет по пизде. Что тормоза, блядь, скрипят, воют, предупреждая, что еще чуть-чуть – и сорвет тормозные колодки к хуям!

Что надо просто уходить, пока не поздно, но он никуда не уйдет, потому что поздно! Поздно, блядь!

Не надо смотреть, не надо на них смотреть!

Но, блядь, как не смотреть-то? Как не смотреть на нее, на его Китти, такую ОХРЕНИТЕЛЬНУЮ в этом прикиде, с практически просвечивающей юбкой, так небрежно задравшейся, когда она присела за столик, обнажившей невероятные, шикарные бедра.

О да, Джо помнил их силу и гладкость…

Как можно оторвать взгляд от копны волос, золотом разметавшихся по плечам?

Она неловко заправляла локоны за ушко, и Джо просто чуть не кончал от желания прикоснуться к маленькой мочке, с прозрачно и чисто блеснувшей сережкой-гвоздиком, языком, прикусить зубами тонкую плоть, дождаться низкого грудного стона удовольствия.

О да, он помнил, КАК она стонала…

Как, как прекратить разглядывать тонкие пальчики, так изящно поглаживающие бокал? О да, Джо помнил, что она выделывала этими пальчиками…

Шерифчик пялится на нее, придвигаясь все ближе, испытывая терпение Джо, не зная, что жить ему осталось ровно до того момента, пока он не запустит лапу ей под юбку.

А в том, что он это сделает, Джо не сомневался.

Потому что он сам бы это уже давно сделал.

Хотя, он бы ее вообще в таком виде из дома не выпустил. Из постели не выпустил. Неделю, это точно.

Кошечка знает, что он здесь, что он смотрит. Джо видит, что она чуть ежится, еле заметно. Чуть напрягается. Чуть-чуть.

Но какая же сучка! Вот зачем, за каким хером она сюда заявилась? Ведь знает же, что он здесь будет!

Дразнит его, сучка! Специально заводит! Поняла днем, что он еле сдержался, чтоб не утащить ее к себе, что он ее хочет по-прежнему! Поняла и мстит теперь, тварь! По больному бьет!

Так, не заводиться, не заводиться, не заводиться, блядь!

Вон, братуха косится уже.

Он, кстати, ведет себя странненько. Не пялится на самую шикарную бабу в своей жизни, как Джо ожидал, не бесится от того, что она с другим мужиком здесь воркует.

А все рыщет зенками наверх, на второй этаж, словно там потерял че-то…

Ну да похуй.

Главное сейчас, не сорваться с Китти.

Не натворить дел.

Не разъебать к хуям весь этот симпатичный барчик, весь этот говенный городок.

Братуха резко метнулся к лестнице. Джо слегка удивился, скосил глаза, не упуская из виду основной объект наблюдений.

Бухгалтерша, основательно помятая своим мужиком сегодня, спускалась в бар. Выглядела она убого, растерянно. И чего приползла? Ей бы лежать, раны зализывать.

Джо чуть поморщился, вспоминая, как целых полчаса успокаивал Пола, в котором проявился на всю катушку фирменный хоуковский дурной нрав, не срываться и не искать мужика бухгалтерши с тем, чтоб ему рожу в хлам разбить.