Затмение сердца (СИ)

Но всем планам было суждено пойти в жопу, после того, как он пронаблюдал сцену нежного прощания и поцелуя. Глаза залило мутной яростью, он буквально силой заставил себя стоять на месте. Успеет. Все успеет.

Зрительно сфотографировав мужика (с ним — потом), Мерл еле дождался, когда лифт уедет, а девушка вставит ключ в замок.

-Ну, привет, Китти…

Кошечка вздрогнула, почувствовав его так близко, повернулась, неверяще уставившись на него огромными испуганными глазищами.

Мерл задохнулся от внезапно нахлынувших, кардинально изменивших свой полюс, эмоций. Ярость никуда не ушла. Она переродилась.

Китти была совсем рядом. Такая нежная, такая манящая, такая соблазнительная. Такая беспомощная.

Он не смог сдержаться.

Китти тихо охнула, когда он молча, грудью втолкнул ее в квартиру.

Застонала протестующе (наверно, протестующе… впрочем, похуй…), когда он, сжав ее в своих загребущих лапах, и немного не рассчитав силы, резко дернул вверх, к себе, чтоб поцеловать. Требовательно, жадно, с остервенением даже, вымещая всю злость, накопившуюся за эти недели мучений.

Попыталась уцепиться за косяк двери, когда он, не прекращая поцелуя, на руках внес ее в комнату, ногой захлопнув дверь.

Попыталась оттолкнуть, упираясь руками в твердую, жесткую, как доска, грудь, сжимая в кулачках его футболку, словно хотела … чего? Разорвать?

Он завелся еще больше от этого.

Ее туфли на шпильках потерялись где-то на полпути к кровати, ее шикарные тряпки не выдержали напора сильных рук, ее прическа рассыпалась золотистым веером по покрывалу.

Ее глаза были томительно ожидающими и немного испуганными, ее губы — одуряюще вкусными и влажными, ее кожа — насыщенно ароматной и гладкой.

Мерл просто не смог ничего с собой поделать. Она была нужна ему, и она была рядом.

Пофиг на разговоры, вопросы, и этот… как его? Гештальт.

Пофиг на все, пока она в его руках.

Китти вскрикивает и выгибается, когда он резко, грубо входит. Она мокрая, совершенно мокрая, и от осознания того, что она его тоже хочет, так же дико хочет, как и он ее, крышу уносит окончательно. Мерл не сдерживается, ничего не изображает и не играет.

Он просто и безыскусно вдалбливается в нее, со всей своей бешеной силой, со всей своей яростью и страстью, своим напором просто поглощая любое возможное сопротивление.

И понимая, что его нет, сопротивления.

И понимая, что есть такой же бешеный ответ, с прикушенной до крови губой, с ногтями, остро проходящимися по плечам, с внезапно распахнутыми, упирающимися ему в лицо, глазами, из которых льется безумие, тянется к нему бездна. Она засасывает, поглощает, сводит с ума, заставляет двигаться еще быстрее, еще грубее, сжимать еще сильнее, до боли, до дикого, не сдерживаемого ничем, крика.

Ее? Его?

Уже совершенно ничего не соображая, он делает последние рывки, ощущая ее финальную дрожь, ее острые зубки на своей шее, слыша свой звериный практически рев.

Это не было похоже на секс, не было похоже на занятие любовью. Этому даже названия не нашлось в его мозгах. Просто в один момент что-то повернулось в голове, щелкнуло и унесло к херам.

Пришел в себя Мерл только через минут десять. Сумел прикурить дрожащими руками, привычно сунуть подкуренную сигарету девушке.

Затянулся, откинувшись на спинку кровати. Покосился на так же молча лежащую кошечку, притянул ее под бок, погладил по накусанным губам.

Она только тихонько потерлась щекой о его грудь. От этой невинной ласки внутри опять тепло защемило, заныло.

И, что самое страшное, вернулось ощущение правильности происходящего, словно только здесь ей и место, этой мягкой кошечке, возле него, под ним.

И, от осознания этого стало херово. Так херово, как никогда ранее.

Потому что не могла она быть возле него. Не могла. Не в этой жизни.

Мерл просто не представлял, как теперь будет смотреть в глаза брату. И что случится, если Дерил узнает о том, что он сделал с его любовью.

Здесь не просто баба, из-за которой можно подраться, набить друг другу рожи, а потом помириться и совместно послать ее на хуй.

Здесь, блядь, любовь.

И, зная Дерила, любовь совершенно искренняя, бескомпромиссная. Убийственная.

Не дай бог узнает. Не дай бог.

Мерлу даже представлять масштабы пиздеца не хотелось.

Братуха, несмотря на внешность мачо-мэна, хрупкая и ранимая натура, мог после такого предательства со стороны родного человека (единственного родного человека!)просто навсегда закрыться в себе, или вообще в лес свалить, построить хижину и забыть про то, что на свете еще кто-то есть живой.

После всего, что им пришлось испытать, Дерил только начал оттаивать, начал чувствовать вкус к жизни. Ловить кайф от происходящего. Когда он рассказывал про свою любовь, глаза его горели. Он жил.

И Мерл не мог его этого лишить. Не теперь.

Китти тихонько засопела, замурчала, выгибаясь возле него, укладываясь поудобнее, ластясь.

Мерл приобнял сильнее, чмокнул в пушистую светлую макушку.

Он не будет задавать тот вопрос. Незачем.

И гештальт он закроет по-другому.

И выбор между женщиной и братом для него очевиден.

========== 4. ==========