Затми меня, если сможешь

Британи особенно молчалива. Она не осмеливается поднимать удручающий взгляд с тарелки, искоса поглядывая на стул Тифани, который занял мужчина средних лет в очках с толстой серебристой оправой. Я не задаю лишних вопросов и не вмешиваюсь в ее личную жизнь, прекрасно понимая, что мое пустое любопытство не пойдет ей на пользу.

После ужина Кевин внепланово уходит к Диане по какому-то срочному вопросу, обещая вернуться спустя несколько часов. Я с явным нежеланием отправляюсь в комнату, чтобы забыться во снах. Во снах, где он еще не предал меня… где он все еще любит меня… где я все еще отвечаю ему невинной и преданной взаимностью…

Не знаю сколько проходит времени. Вот уже несколько часов я ворочаюсь в кровати, не смыкая глаз. Нет, мне все же удается заснуть, но лишь на несколько минут, и за эти мгновения мне успевает присниться полнейшая дичь, вырывающая из сна.

В кромешной тьме я считаю овец, вдохи и выдохи, отголоски шума, который доносится с коридора или других соседних комнат. Я мысленно перебираю все воспоминания, обдумываю то, что так сильно беспокоит, закапываюсь в проблемы. Бесчисленное количество раз стираю слезы, задерживаю дыхание, чтобы узнать через сколько секунд мозг начнет терять сознание. Делаю все, чтобы заснуть и больше не просыпаться… по крайней мере, ближайшие несколько часов.

Будто что-то не дает мне уснуть.

Когда в очередной раз слышу неторопливые приглушенные шаги за дверью, приближающиеся с каждой секундой, поначалу не обращаю никакого внимания. За то время, пока я пытаюсь заснуть, в коридоре прозвучали сотни шагов, вперемешку с приглушенными тихими (а иногда и не очень) голосами. Но когда ручка моей двери не спеша отворяется, я тут же подпрыгиваю на кровати, напрягаясь как единая струна гитары.

— Все в порядке, это я, — раздается тихий голос Кевина.

Он наспех закрывает за собой дверь и включает свет, после которого я щурюсь еще несколько секунд, постепенно привыкая. Парень подходит ко мне с запакованным шприцом с иголкой в одной руке и миниатюрной баночке с прозрачным содержимым в другой.

Кевин принимается тут же разматывать бинт на моем левом запястье, проверяя как заживает рана. Но вместо нее открывается вид на небольшое зажившее пятно с тонкой розоватой кожей.

— Отлично, — тихо проговаривает он, принимаясь распаковывать шприц.

— Что это значит? — я подпрыгиваю с кровати, наблюдая за ним со стороны.

— Твоя кожа быстро восстановилась после воздействия серной кислоты, — со стальным спокойствием сообщает Кевин, настраивая иголку для безопасного ввода в вену.

— Серной… кислоты?.. — растерянно мямлю я, пытаясь осознать масштаб происходящего. — Но… почему укол нужно ставить прямо сейчас?.. Уже глубоко за полночь и…

— Так препарат лучше… усваивается, — невнятно произносит он, прокашливаясь на последнем слове.

Его растерянность начинает пугать.

Парню понадобилось около минуты, чтобы до самой последней капли ввести препарат внутривенно. Осторожными движениями он вытаскивает иглу из вены, приклеивая тончайший прозрачный лейкопластырь, внутри которого находится небольшой кусок ваты.

Я поднимаю взгляд и наблюдаю, как его тонкие черты лица постепенно расплываются. Мир вокруг начинает вращаться, веки тяжелеют, губы становятся каменными, а мышцы превращаются в один сплошной мягкий и неподвижный ком.

Сердце бешено колотится в груди, а кровь продолжает испуганно стучать в ушах. Вокруг резко темнеет, но я еще нахожусь в сознании, чтобы теряться в догадках о том, закрылись мои веки или нет. Начинаю быстро-быстро моргать, но свет по-прежнему не включается.

Кевин хватает меня за руки, и, наконец, произносит последнее, что я слышу:

— Нам пора.

Проходит пару секунд, прежде чем я осознаю, какой препарат мне вкололи… и проваливаюсь в холодную тьму.

Глава 21

Головная боль преследует по пятам.

Около минуты уходит на то, чтобы понять: мотает из стороны в сторону из-за головной боли или меня действительно куда-то везут. Из-за всплывающего шума колес каталки, я больше склоняюсь к последнему варианту.

Пытаюсь пошевелить пальцами, получается лишь со второго раза. Дальше в ход идет запястье, но как бы я им не шевелила, кончики пальцев натыкаются на шуршащее препятствие в виде полиэтиленового мешка.

С ужасом распахиваю глаза. Передо мной глухая темнота, которая прячется в пространстве черного полиэтилена. И, судя по всему, вокруг тоже господствует тьма без единого проблеска флуоресцентных ламп.

Меня накрыли как покойника.

— Какого черта? — раздается приглушенный обеспокоенный шепот поблизости, принадлежащий женщине.

— Слишком рано очнулась, — отвечает второй более знакомый.

— Ты вколол ей маленькую дозу! — возмущается девушка. — О чем ты думал?

— Вколол то, что успел взять, — нервозно проговаривает парень, в котором я узнаю Кевина.

— Заткнитесь, оба! — сердито вмешивается третий женский голос.

Я начинаю быстро шуршать полиэтиленом, нервно стискивая его с себя, и натыкаюсь на кромешную тьму. Каталка, на которой меня слишком быстро везут, постепенно замедляет ход, что дает мне шанс на ощупь приподняться и сесть.