Затми меня, если сможешь

— Я был вынужден играть по их правилам, чтобы… в дальнейшем спасти тебя! — его голос срывается на шепот. Напряженные губы сжимаются в плотную линию, а два айсберга растерянно бегают по моему лицу. — Если ты полагаешь, что я кайфовал, когда вел себя как мудак по отношению к тебе, то ошибаешься. Мне было чертовски больно смотреть на то, как ты мучаешься, но я был вынужден, понимаешь?! Каждый гребаный угол в корпорации был оснащен камерами с микрофонами. Они следили за каждым моим шагом и словом, поэтому все, что я смог сделать, это начеркать то глупое послание в твоем дневнике! — он по-прежнему не решается подойти ко мне, нарушить личные границы, спугнуть, прикоснуться. — Такова чертова реальность, Ева! Только в бутафорских фильмах главный герой бросает все… и ему волшебным образом становятся подвластны все дороги, а в гребаной реальности все по-другому! Я выбирал между твоей смертью, если нарушу договор отца и твоими душевными терзаниями, если послушно выполню его! Думаешь, я сделал неправильный выбор?! Ты можешь бесконечно осуждать меня, солнце…

У меня щемит в груди, когда я улавливаю в его глазах полное отображение тех страданий, которые он испытывает по сей день.

— Детка, они намеревались эмоционально подавить тебя, загнать в угол, отправить в глубокую депрессию, чтобы проверить как быстро ты выкарабкаешься. Каждое их гребаное действие направлено на то, чтобы изучить тебя от и до… чтобы изучить и в дальнейшем управлять тобой в своих корыстных целях. Мой отец настоящий псих и подонок! Он губит человеческие жизни только ради того, чтобы увековечить свою чертову задницу, стать первым человеком, которому неподвластен самый ценный ресурс — время! И я жив только лишь потому, что все еще могу быть полезен ему…

Снова молчание.

Он отходит на несколько шагов, с яростью пиная парочку пластмассовых манекенов в спортивных костюмах. Они падают лицом в пол друг за другом, прихватывая за собой соседние витрины с вешалками для одежды с яркой картонной надписью «СКИДКА».

Пальцы дрожат, дыхание становится прерывистым. Я в тысячный раз зачесываю волосы назад, провожу руками по мокрому от слез лицу, в сотый раз обхожу кругами ближайшую тележку с продуктами и детской одеждой.

Кровь яростно стучит в ушах, щеки горят от нервного перевозбуждения, а сердце мечется в догадках от непонимания. Я хочу ему верить, я жажду ему поверить… но что, если я в очередной раз совершу ошибку? Что, если я в очередной раз поверю ему, а он вновь воспользуется мною?

— Я не понимаю… — мой дрожащий голос звучит слишком потерянно. — Ты спас меня от корпорации, но что будет с нами дальше?! Мы по-прежнему находимся посреди апокалипсиса, который медленно разрушает наш город и нас самих… Неужели мы всю жизнь будем убегать от твоего отца и Дианы?!

— Нет никакого гребаного апокалипсиса! — неожиданно восклицает он, быстрым шагом приближаясь ко мне. Его лицо — полное отображение уверенности, силы и полной стальной решимости. — Его нет! Он искусственный, фальшивый, понимаешь?!

Глава 32

— Что ты несешь… — недоуменно произношу я спустя целую вечность.

Пару раз моргаю и пытаюсь прийти в себя. Пытаюсь убедить себя, что все происходящее — нереально. Но болезненный укол в губе, которую я мгновенно прокусываю, возвращает к опасному ощущению реальности.

— Прости я… я обещал тебе, что буду выкладывать информацию постепенно, но все получилось как всегда, — Аарон тяжко выдыхает, устало потирая лицо.

Мои губы изгибаются в дрожащей нервозной улыбке, а за ней следует постепенно нарастающий истеричный смех. Я растерянно отхожу назад, наспех зачесывая спадающие локоны, пока не наталкиваюсь на очередного манекена, который на голову выше меня.

— Ева, послушай, — раздается его обеспокоенный голос. Он медленно шагает в мою сторону, но я продолжаю пятиться назад.

— Я не хочу ничего…

— Ты же не глупая девочка… Рано или поздно ты должна была заметить явные не состыковки, — его тихий голос с легкой хрипотцой заставляет меня замереть на месте, обдумывая его слова. — Вспомни столовую в корпорации, откуда у них свежие овощи? Откуда бесконечное число медикаментов и препаратов, которые никогда не заканчиваются? А на кой черт моему отцу личный вертолет на крыше? Как думаешь, куда он летает на нем? А может быть этот самолет доставляет корпорации все необходимое из других стран?

Я замираю на месте, вспоминая нелепую ситуацию с батончиком, который буквально заставил меня съесть Кевин. Тогда я обратила внимание, что он был изготовлен спустя три месяца после официального начала эпидемии. Это же невозможно, ведь так? Какой идиот будет продолжать работать на производстве в самый разгар апокалипсиса?

Но в тот момент, удерживая руку Сэма, я не желала думать ни о чем другом, кроме как о его скорой потере… Сэм был прав, чувства и эмоции не должны наглухо затмевать мой разум. Я каждый раз ударяюсь об глухие стены неопытности, удивляясь почему не среагировала раньше…

— Лондон и пригород оцепили практически в самые первые дни безумия, — спокойным тоном рассказывает Аарон, опасаясь прикоснуться ко мне.