Заточенная в Золотой Клетке (СИ)

Белла откинула мысли о прошлом, и, схватив края одеяла, осторожно освободила из под них больную ногу, укутываясь в них, в надежде согреться. Она чувствовала, как дрожит каждый миллиметр её тела, и эта непонятная дрожь пугала её. Да что с ней такое? Почему она не как все…?

Хотя, если бы она была как все другие, бывшие с Эдвардом, то где бы она сейчас оказалась? Вдруг…то что она не занимается с ним любовью и держит мужчину возле неё? «Запретный плод сладок», или как там говорили горничные, думая, что она не слышит? А если все её чувства – настоящие – будут растоптаны самовлюбленность Каллена. Оправдано ли его имя, которым она называла его пару месяцев назад, в первый его приход к ней - «Надменный красавец»! А если он такой и есть? Если он действительно просто играет с ней, просто играет на её чувствах?

А как же та боль, что она видит в его глазах при напоминании о Изабелле, и даже о ней самой? Он чувствует себя виноватым…! Эти чувства тоже игра и притворство? Каким же нужно быть актером, и какую же нужно иметь черствую, задубевшую душу, что бы причинять такую боль?

Великий Вильям Шекспир, которого они проходили по школьной программе, и произведениями которого девушка восхищалась, говорил:

«Весь мир театр, а люди в нем – актеры!» - так что же, он был прав?

Нет, что же это она! Почему так думает о том, кому отдала свое сердце?..

…Собирается отдать?

Почему бы ей просто не поверить Эдварду, не открыться ему, и будь что будет! Почему ей так страшно, и она так трепетно бережет расцветший в ней цветок любви к Эдварду?

Сколько у неё вопросов! Сколько мыслей разных и понятия о жизни! Её жизненного опыта не хватит на книгу, в то время как Эдвард может исписать своей биографией половину собственной библиотеки. И это только её домыслы,…а что же в реальности? Кто он такой? Можно ли любить человека, не зная о нем практически ничего?

Девушка почувствовала как дрожь, изводившая её, унимается, и блаженно откинулась на подушки, все ещё не выпуская одеяла из рук, с надеждой прижимаясь к нему, как единственному источнику тепла. Но этого явно было недостаточно. Все равно, что сравнивать свечу с солнцем. Одеяло, лето, шубы и дубленки, батареи и обогреватели – все это свечи по сравнению с тем теплом, что излучает для неё Каллен. Его голос, жесты, мимика и запах. Он прекрасен во всех проявлениях человеческой сущности, и её задача стать тем, что достойно его, и тем, кого он не бросит…

А может ей не надо меняться? Может он полюбит её такой, какая она есть?

И снова, как и прошлый раз мысли об Эдварде согрели истосковавшуюся и замерзшую девушку. Секунда, две, три…она утопала во времени, словно в горячем шоколаде и не знала, хочет ли она всплывать из дебрей теплых и приятных воспоминаний.

Ей было страшно снова погружаться в кошмары, а они неизбежны без Эдварда. Где же он? Где её солнце, её сердце, её жизнь?

А отдала бы она свою жизнь за этого человека? – вопрос застал девушку врасплох, потому что она резко села на кровати, высвобождаясь от оков сна, и чувствуя, как пронзает очередной приступ боли её лодыжку. Она потянулась к ноге, будто бы считая, что сможет прикосновением унять полыхающее внутри болезненное пламя, и словно бы читая её мысли, появляясь всегда именно тогда, когда ей нужно было избавление от боли и человеческая близость, в дверь постучали.

- Белла? – голос за дверью взвыл мягкой теплотой в душе девушки, и она уже забыла про те слезы, что мерцали на её глазах двадцать минут назад, потому что именно столько не было Эдварда. Она отпустила свою лодыжку, с надеждой глядя на дверь, и не в силах сдержать теперь уже искренней, а не вымученной, хотя по-прежнему робкой улыбки.

- Входи – разрешила она, обхватывая колени руками, и разглаживая ворот пижамной рубашки.

Дверь тихо хлопнула, и открылась, впуская Эдварда внутрь. Он точным и быстрым шагом направился к своей маленькой девочке, садясь напротив неё, и смотря со всей заботой и нежностью, какую могло позволить его изболевшееся от страданий сердце. Все чего он хотел, что бы эти страдания не отразились на Белле. А тут уж, он сам себе судья, и сам себе помощник. Он знал лишь то, что выстоит против кого угодно, и даже своего второго «Я», ради этого ангела, смявшего подушки, и находящегося здесь по его воле и вине.

- Доктор будет через полчаса – сообщил Эдвард, не отводя взгляда от внимательных и таких манящих шоколадных глаз девушки.