Заточенная в Золотой Клетке (СИ)

- Я родился в Нью-Йорке, в семье Карлайла и Эсми Калленов. Карлайл являлся двенадцатым коленом родословной нашей династии, и может быть именно потому, что я родился под знаком «Чертой дюжины» и осквернило мою судьбу! – Эдвард слабо усмехнулся, переводя взгляд на заходящее солнце, и продолжая рассказ – Эсми была очень красивой. Я помню, какие у неё были роскошные бронзовые кудри, и теплая, материнская улыбка. В нашей семье непринято было распространяться о своих переживаниях и впечатлениях. Мой мир, Белла, очень сильно отличался от мира большинства детей США, иногда мне кажется, что детства у меня вообще не было. Какие-то намеки на детские игры и происшествия происходили с Элис, но ей это спускали с рук. Я был единственным наследником, единственным сыном Карлайла. Я не очень хорошо помню его лицо, потому, что видел очень и очень редко. Помню только то, что у него были зеленые глаза… - задумчиво произнес Эдвард. Объясняя, он периодически сжимал и разжимал пальцы свободной от ладони Беллы руки, так и не решаясь посмотреть на девушку. Он боялся струсить и замолчать. Нет уж, пусть лучше разглядывает пейзаж. Белла заслужила возможность узнать правду…

- Как это, не было детства? – удивленно произнесла девушка, размышляя над рассказом мужчины

- Белла, у наследников миллиардера не может быть изъянов, недостатков. Эти дети идеальны, и иногда кажется, что они вовсе не дети, а роботы. Я рос в золоте, рос в бархате и шелках. На мой день рождения не приглашали моих сверстников! Там были знакомые Карлайла с различных, всемирно известных компаний по добыче жемчуга, нефти, алмазов и ценных металлов. Книги, которые я читал, были написаны не для детей, а для взрослых, состоявшихся людей. Я носил то, что мне подавали, говорил так, как меня учили, и не смел ни словом ни жестом выразить неблагодарность даже собственному отцу! Эсми была для меня отдушиной, матерью, я мог говорить с ней часами, если предоставлялась возможность. Как жена Карлайла она должна была посещать все мероприятия, которые посещал он. Со мной оставались няни, гувернантки…им не было счета, потому что они менялись словно перчатки. За малейшую провинность они с позором изгонялись из поместья. Сначала мне льстило такое пристальное внимание ко мне, как меня оберегали, как за мной следили, и с каким трепетом смотрели. Эсми долго была бесплодна, прежде чем родился я.…С меня буквально сдували пылинки, и это повлияло на формирование моего характера - я был жутко самовлюблен и эгоистичен. Вот тогда и возник этот эгоизм… - Эдвард горестно усмехнулся, решаясь поднять взгляд на девушку. Она тепло и сочувственно улыбнулась ему, не переставая думать о той истории, что он ей рассказывал.

- Ты не эгоист, ты заботишься обо мне, Эдвард! – произнесла она, покрепче сжимая его руку в своей

- До тебя этого удостаивались немногие… - грустно произнес Каллен, поднимая руку, и проводя ей по щеке девушки. Белла затрепетала от его прикосновения. Он несмело ухмыльнулся, и опустив руку, снова перевел взгляд на садящееся солнце, продолжая рассказывать историю своей жизни:

- В общем со временем я усвоил все те правила, которыми меня «пичкали» все вокруг. Я владел этикетом, я знал, когда и что нужно говорить, знал, когда и что нужно есть, надевать, читать…Меня учили как жить в этом мире, полным зла и жестокости. Я сам часть этого мира, порождения тьмы. Каждый день мой был наполнен мраком одиночества. У меня не было никого кроме Эсми, кому я мог довериться. Я не любил ни отца, ни тех многочисленных родственников и гувернанток, что были со мной. Я любил лишь Эсми, она была для меня центром мироздания, и я считал её отдушиной…

…Когда Карлайл узнал, что она беременна вновь, спустя десять лет с моего рождения, он обрадовался, хоть и не показал это. Он был рад лишь тому, что продлится их род, наш род, род Калленов. Эсми была необычайно живой, здоровой и радостной, чувствуя под сердцем ещё одну жизнь. Она проводила со мной больше времени, часто смеялась, читала мне интересные книги. Для меня стало настоящим ударом, когда однажды Карлайл вошел в мою комнату, и сказал, что она умерла. Умерла при родах… - Эдвард запнулся, когда в его голове всплыла картинка того разговора с отцом:

«Он как обычно сидел в своей комнате, его обители. Он ждал новостей от Эсми, которая уезжая в роддом, пообещала привезти ему друга, сестренку или братика. Она обещала вернуться, и у мальчика даже в мыслях не было, какую жестокую шутку сыграет с ним судьба.

Карлайл входил к нему так редко, что Эдвард был несказанно удивлен, увидев его на пороге. Мужчина со строгим, холодным лицом и остекленевшим взглядом посмотрел на сына, и прошествовал к его кровати, сел рядом.

- Отец! – кивком головы мальчик поприветствовал Карлайла. Так его учили. Мужчина нахмурился, и он вздрогнул, пытаясь понять, что сделал не так.