Заточенная в Золотой Клетке (СИ)

Ни для кого нет ничего тяжелее, чем потерять единственного близкого человека. А он потерял. И он вынужден с этим жить. Насильственное причинение себе боли ни к чему не вело – он не чувствовал боли. Он и до сегодняшнего дня был словно заморожен, а теперь… Теперь он пылает огнем, и его единственное желание – увидеть эту девушку. Кто она? Ясно, что дочь Рене, только вот, что она из себя представляет, на самом деле? Какого черта она его так зацепила? Таких, как она, миллион – даже среди его прислуги! Но эти глаза… они не дают ему дышать! Они не дают ему оторваться от себя… словно бы затягивая в свои омуты и не желая отпускать…

Джаспер Хейл прибыл через полчаса после звонка своего друга и был проведен в патио к Каллену, сидевшему на одном из кресел.

- Джаспер! – Эдвард поднялся, как будто очнувшись от чего-то, и пожал мужчине руку. За свои сорок лет Джаспер видел много, а его дружбе с Калленом было почти семнадцать лет. Но за эти семнадцать лет он видел, как блестят глаза его друга, лишь однажды – в день, когда он впервые увидел свою девочку. А потом… после того дня он так изменился, что казалось, что осталась лишь пустая оболочка человека, а душа улетела на небо, вместе с его единственной. Он был холоден и мрачен, и чтобы Джаспер не предпринимал, вывести его из такого состояния не удавалось никому.

И что он видит? Его друг как будто, наконец, обрел смысл в существовании! Хейл хорошо знал этот дьявольский блеск в изумрудных глазах Эдварда и догадывался, что дело тут стоит за чем-то поистине ценным. Например, какой-то редкой коллекцией коньяка или, может, утерянными в веках манускриптами античной мифологии… Каково же было его изумление, когда Каллен показал ему портрет молоденькой, улыбающейся девушки, вырванный, черт знает, откуда!

- Что это, Эдвард? – спросил он, присаживаясь рядом с другом на подлокотник кресла.

- Это Изабелла… - треснувшим голосом ответил Эдвард, и Джаспер испугался ещё сильнее. Что такое случилось? Почему он называет именем своей девочки эту странную картинку? Почему он так болезненно выглядит? Или… он тронулся рассудком?

- Эдвард… Изабелла умерла… Это не она! – аккуратно сообщил он, попытавшись забрать фото из рук Каллена, но тот, казалось, не намерен его отдавать. Он держал в руках этот мини-портрет, словно в нем заключалась вся его жизнь.

- Джаспер, я не сумасшедший! – попытался успокоить его Каллен. – Это не та Изабелла, конечно, это другая…

- Другая… - медленно повторил за ним Джаспер, все ещё пребывая в сомнении, в своем ли уме его друг, так внезапно отошедшего от горя.

- Да, – покачал головой Эдвард.

- Послушай, откуда ты это взял? - пошел в наступление Хейл, решив, что пора серьезно поговорить с Эдвардом и помочь ему выйти из ступора.

- Я нашел это в документах… - тихо начал Эдвард, сделал глубокий вдох, пристально глядя на фото, продолжил: - Джаспер, что со мной? Я смотрю на это фото… и оно притягивает меня… словно магнит… Эти глаза, эта улыбка… эти волосы… и имя… Изабелла! – проговорил он, как на исповеди. Потому что Джаспер был единственный, кто понимал его, и кому он доверял. Только при нем он говорил то, что никогда не стал бы обсуждать с другими…

- Эдвард, ты устал, может быть, тебе стоит взять отпуск? – посоветовал Джаспер, решив, что с Калленом все в порядке, и он в своем уме. – Послушай, так будет лучше для всех. Ты даже не знаком с этой девушкой!

- Не знаю… - промолвил в ответ тот.

- Вот видишь! Значит, нам обоим нужно собраться и полететь куда-нибудь на Гаити! А как прилетим, тебе стоило бы жениться, потому что, иначе, ты совсем с ума сойдешь, и меня сведешь!

- Жениться… – пробормотал Каллен, на мгновение задумавшись, а потом поднял взгляд на Джаспера, радостно и победоносно. Наверное, Наполеон так не радовался, когда русские оставили французам Москву.

- Ты прав, Джаспер! – заговорил он, быстро и воодушевленно, как ребенок в рождественское утро. Каллен вскочил со своего кресла, наворачивая круги по дощатой поверхности. – Я женюсь! Я женюсь на Изабелле Свон! Кем бы она не была!

- Эдвард, ты рехнулся? – в ужасе воскликнул Джаспер, внутренне содрогаясь от мысли, какая судьба ожидает бедную девушку.

- Нет, я хочу найти её! Я хочу взять её в жены! Завтра же!

- Успокойся, Эдвард, – урезонивал Хейл. – Почему именно её? Помнишь нашу общую знакомую? Фотомодель Дакота будет рада тебя видеть! Она мне позавчера говорила, что скучает по тебе!

- К черту Дакоту! – взревел Каллен и крикнул громче, чем когда-либо в этом доме: – Стивенса ко мне! Срочно!

- Эдвард Каллен, ты точно рехнулся! Что ты несешь? Не думаешь о себе, подумай об этой девушке! Она тебя не знает, у неё своя жизнь, и я ставлю пол моего состояния, что ей нет восемнадцати!

- Плевать! – отмахнулся Эдвард, снова шагая по дощатой веранде. – Я хочу её себе!