Заточенная в Золотой Клетке (СИ)

- Ты не Бог, я уже это говорила! И ты никогда не получишь меня! Я - не твоя! Я тебя ненавижу… Я только начала тебе верить, а ты… Я знала, что ты такой, Каллен, знала, что у тебя железное, непробиваемое для чувств сердце, а с притворством нет проблем… Я пыталась поверить… Ну что же, больше не буду! Но мою судьбу ты вершить не в силах! Катись к черту со своими деньгами и властью! Я не твоя, и никогда не буду! Я не буду с тобой спать, я не буду тебя развлекать, и я ни за что не буду ТЕБЯ ЛЮБИТЬ! Потому что от любви к камню и то было бы больше пользы! - закончив свою пламенную тираду, она развернулась, чтобы уйти, но Эдвард не мог вынести такого позора на глазах всего своего штата прислуги, поэтому поймал её за руку, до боли сжимая нежную кожу и тонкие руки Изабеллы.

- Ай! – воскликнула она, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев Каллена и при этом сохранить независимость и достоинство.

- Слушай ты… – начал Эдвард, смотря прямо в глаза девчонке и вставая со стула, тем самым становясь выше её на целую голову, если не больше. – Ты зависишь от меня! Твоя судьба, твоя жизнь, вся ты - в моих руках! Я могу делать с тобой все что захочу, потому что ты принадлежишь мне! И своё «равноправие полов» убери подальше, ясно? Прямо сейчас я могу вывернуть тебе руку, а потом свернуть шею, и ты не сможешь мне помешать! Никто не сможет! – он злорадно усмехнулся, и Белла усмехнулась вслед за ним:

- Именно поэтому у вас и нет семьи, вы убили всех, кто хоть немного не слушал вас, так? – она злорадно хмыкнула, даже не подозревая, что вонзает нож в самое сердце Каллену. Тот, чувствуя, как боль растекается по его сердцу и душе, выпустил руку девушки из хватки и невидящим взглядом посмотрел вокруг себя. Он вспомнил счастливые дни в кругу родных и друзей, смех своей маленькой девочки и её счастливую улыбку…

Он потерял все это! Изабелла права: он сам виноват в этом, и только он!

Белла же, радуясь тому, что её отпустили, все-таки на секунду замешкалась, прежде чем уйти. Ей почему-то внезапно стало жалко этого тирана, но слова, сказанные им, быстро вернули её в реальность, и, яростно швырнув один из стульев на пол, она бросилась вон из комнаты, в свою «тюрьму».

Запираясь там, она больно порезала ладонь о непослушный замок и села на диванчик, смотря на окровавленную руку, струйки крови по которой текли точно вслед друг за другом…

Как Эдвард Каллен мог такое сказать ей? Да кем он себя возомнил? Придурок… Идиот… Ненормальный!

- Мистер Каллен, все в порядке? – взволнованный голос Лейлы послышался прямо над ухом, и это вывело Каллена из ступора, окончательно взбесив его и доведя до белого каления. Он всегда отгораживался от боли яростью. Так было проще: никто не трогал, никто не приставал, никто не пытался заботиться…

- Пошли все вон! – заорал он на прислугу, вставая со своего места, посмотрел вслед убежавшей девушке и с ненавистью перевел взгляд на конверт, лежащий на столе.

Схватив его, он подошел к камину, находящемуся в столовой, и кинул бумагу в огонь. Почти мгновенно пламя навсегда уничтожило слова, написанные Изабеллой для своей матери…

Прислуга, привыкшая по первому требованию выполнять приказы, покинула столовую, и только Лейла и Мари тайком продолжили наблюдать из кухни за каждым действием Хозяина. Ещё немного, и он действительно бы убил эту девчонку.

Её уже все ненавидели, так как всем могло не поздоровиться от её необдуманного поведения, но ей красотой, честностью и храбростью в той же степени и восхищались. Не каждый решится так вести себя с Калленом!

Да никто бы не решился, кроме неё!

Она первая и последняя… и, скорее всего, она жестоко поплатится за содеянное!

- Мистер Каллен… – произнесла снова Лейла, вновь появившись в столовой, чем вызвала в Эдварде новую волну злости.

- Я же сказал, оставьте меня в покое! – прорычал Эдвард и, развернувшись, вылетел из помещения, поднимаясь по лестнице и направляясь к своему кабинету. Плохо было то, что дабы попасть в него, нужно было пройти мимо двери Изабеллы.

Он шел быстро и надменно, но все-таки на миг замедлился у дверей, словно его принудили это сделать… Он не знал, что сделает с этой девчонкой, едва она попадется ему на глаза, но уже понимал, что без неё ему не жить, а, следовательно, ему нужно уйти куда-нибудь, «остыть» и только потом вернуться к ней для серьезного разговора о том, кто он, а кто такая она, и кем она станет, если не научится вести себя как подобает с ним.

Внезапно в голове промелькнула мысль, что он слишком груб и жесток с ней, но он быстро отбросил эти размышления. Глупо сейчас думать об этом!

Держать власть может только сильный по духу, а сильным его делает именно жестокость, жестокость его предков и его собственная…

Он еще не знал, что все это скоро изменится… И что же тогда станет с этой его жестокостью?

Только одному Богу это известно…

И теперь Эдвард Каллен гордо следовал к своему кабинету, а потом искал среди различных полок и документов коллекционный коньяк, быстро наливая его в бокал и пытаясь справиться с горем и тупыми размышлениями…