Затонувшая земля поднимается вновь

Первые главы «Детей воды», которые он пролистнул перед работой, только больше запутали. Он не помнил, чтобы читал это в детстве. Обнаружил, что его раздражает постоянное, но какое-то незаслуженное чувство вины маленького трубочиста.

В Брентфорде был отлив, лихтер Тима Суонна разлегся в грязи – в мелкой утрамбованной яме, форма которой совершенствовалась день за днем многие годы. В небе шли брожения, словно там происходил неведомый химический процесс; скоро погода снова изменится, подумал Шоу. На отполированной дождем палубе он не торопился. Старался не выронить ключи, потому что спускаться в эту грязищу, чтобы их раскапывать, будет тяжелее всего, что он заставлял себя делать в жизни. В безопасности кабинета он обнаружил, что здесь до него уже кто-то побывал. Мокрые отпечатки пересекали пол, потоптались перед столом, словно пришедший заглянул в компьютер, и направлялись к боковой двери, откуда уже не возвращались. Шоу толкнул дверь, но она, как обычно, была накрепко заперта. Он рассмотрел отпечатки – большие, бесформенные, частично испарившиеся, – потом вышел из кабинета и осторожно его обходил, пока не уперся в планширь с речной стороны. Там действительно была дверь – фанерная, некрашеная, расслаивающаяся, – но он не знал наверняка, та же или не та же. Он злобно постучал в нее кулаком, словно чтобы позвать самого себя. Потом развернулся и бросил взгляд через реку. Через дождь было видно только островок Брентфорд-Эйт; справа с трудом проглядывало слияние рек с лабиринтом старых каналов и доков; а на противоположном берегу бодро зашевелилась на ветру полоса деревьев.

Теперь небо подернуло серебристым отливом – к хорошей погоде. Ближе к вечеру начался прилив, баржа всплыла, по бечевнику со стороны Чизика пришел Тим Суонн – с изможденным и затравленным видом посреди ватаги вопящих школьников. От дождя его одежда липла к телу; лицо поблескивало. Ничего не говоря, он просто сел и загрузил новый контент на сайт; после чего они провели вечер в дальнем зале «Эрл оф Марч», неохотно слушая синти-поп восьмидесятых, пока Тим ел говяжий мини-стейк с картошкой.

– Значит, до меня приходил ты, – сказал Шоу.

– Куда?

– В кабинет. До меня.

Тим озадаченно взглянул на него.

– Я там допоздна, – сказал он после паузы.

Четыре

16 Вода под морем

Виктория Норман доехала на «Фиате» до Шропшира, после чего предоставила шоссе М40 его заблуждениям о том, что с 1167 года Оксфорд – единственное средоточие всей истинно человеческой деятельности, и взамен неторопливо проехалась по долине Ившем до леса Уайр; после чего домой ее вела Северн. Виктория знала, что отныне ей придется быть осторожнее. Останавливалась она всего раз, перехватить сэндвич, глядя, как над отлогими полями у Тилбери-Холлоу кружат два красных воздушных змея с крыльями плоскими, как доски.

Вечер успел домой раньше ее. Пока она ехала в холм, между крышами и дымоходами еще лежал осадок заката в предсказуемо мунковских мазках красного и оранжевого, прямо как на репродукции в студенческой общаге столько лет назад. Открыв дверь, она обнаружила, что в ее отсутствие снова коротнуло электричество. Потом ела тушеную фасоль с маринованным баклажаном на тосте; включила телевизор и выключила; позже, наверху в кровати – как она думала, в комнате матери, – пыталась читать книгу, чьи страницы пахли чем-то средним между мастикой для пола и авокадо. Посмотрелась в зеркало. Написала сообщение Шоу. Удалила. В дороге за рулем устаешь, но спать при этом не хочется. Вождение подпитывает неприкаянность, включая какой-то ген, который потом никак не выключишь. Виктория решила, что коридор все-таки надо перештукатурить, но не существует такого идеального мира, в котором ей бы хватило денег осушить подвалы. Она размышляла, кого лучше завести, кошку или собаку. Она понимала, что по большей части думает, чтобы не думать, и с этой мыслью заснула.

Во второй половине следующего дня воздух смягчился и зарядил мелкий липнущий дождик; из парка на вершине города было видно, как его несет через всю Шропширскую равнину. Не дождь, а крышка над миром. Не пойми почему полная сил, Виктория бродила по округе, пока не промокла до нитки, обшаривала комиссионку за комиссионкой в поисках, чего бы послать Шоу, чтобы его повеселить. Каким-то образом ее занесло на тротуар перед кафе Перл, которое за запотевшими витринами казалось оживленным, шумным и ярко освещенным. Дверь не открывалась.