Затонувший мир

— Еще не решил, — ответил он и, кивнув на прощание, повернулся и пошел к своей машине.

Выбравшись на трассу, ведущую к лечебнице, он вскоре притормозил перед лабораторией Уайтби.

Там была темнота, окна зашторены, но генератор в рентгеновском зале продолжал работать. Калдрен прошел в помещение, зажег свет и коснулся рукой генератора. Берилловый цилиндр обжег его ладонь. Круглый лабораторный стол продолжал плавно вращаться, запущенный на один оборот в минуту. Недалеко от него беспорядочной кучей, сваленные друг на друга, лежали клетки и контейнеры. Гигантское, напоминающее паука растение почти сумело вырваться наружу из своего плена. Его вытянутые бесцветные щупальца еще цеплялись за края решетки, но само оно уже превратилось в небольшую клейкую лужицу слизи. В другом контейнере настоящий паук, чудовищного размера, запутался в паутине и повис в центре огромного трехметрового фосфоресцирующего клубка. Предсмертные судороги пробегали по мохнатому телу чудовища.

Все подопытные животные и растения были мертвы. Шимпанзе лежал на спине среди обломков своего домика.

Разбитый пластиковый шлем закрывал его лицо. Калдрен внимательно посмотрел на него, а затем присел к столу и раскрыл телефонный справочник.

Вращая диск, он обратил внимание на круг кинопленки, лежащий на столе. Он прочитал надпись на ней и спрятал ленту в карман. Переговорив с полицейским участком, он выключил свет в помещении, сел в автомашину и неторопливо включил мотор.

Когда он вернулся к своему дому, поднявшееся солнце уже пробивалось через зелень балконов и веранд причудливого здания. Лифт поднял его на верхний этаж, где был расположен музей. Он поднял жалюзи и посмотрел на игру солнечных бликов среди экспонатов. Потом придвинул кресло к окну, устроился в нем и долго всматривался в яркие солнечные полосы.

Он не пошевелился, когда через два-три часа до него долетел голос Комы, выкрикивавшей его по имени. Через полчаса она ушла, но после нее еще кто-то звал его. Тогда он, наконец, поднялся и опустил шторы на всех окнах фасада, чтобы его больше никто не тревожил.

Он опять сел в кресло и, глубоко откинувшись в нем, продолжал изучать свою коллекцию. В наступившей полудреме Калдрен шевелил рукой только для того, чтобы убавить наплыв света, проникавшего в щели между шторами. Полулежа он размышлял — так же как и следующие длинные месяцы — о Пауэрсе и его удивительной мандале, о семи космонавтах с «Меркурия-7» и их загадочном странствии к белым лунным садам. Размышлял Калдрен и о голубых людях с Ориона, об их рассказах про необычные и таинственные древние миры, расцветавшие под золотистым светом солнц далеких космических островов, которые навсегда исчезли в безднах умерших галактик.

Перевод Д. Литинского

Джеймс Боллард ТРИНАДЦАТЬ НА ПУТИ К АЛЬФА ЦЕНТАВРА

Абель знал все. Он узнал все три месяца назад, как раз в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать лет, но был так растерян, так потрясен, что не рискнул поделиться с близкими. Временами, лежа в полудреме на своей койке и прислушиваясь к тому, как мама потихоньку напевает одну из древних песен, он тщетно пытался обуздать поток мыслей, грозивший разрушить все то, что раньше он считал незыблемым фактом.

И никто из его сверстников на станции не мог разделить его ношу — они либо занимались в Тренировочном Зале, либо готовили уроки.

— Что-нибудь случилось, Абель? — участливо спросила его Зенна Петерс, когда он столкнулся с ней по пути на Этаж Д к пустующему складу, — Снова ты грустишь.

Ее добрая и открытая улыбка заставила Абеля на миг заколебаться, но, подавив сомнения, он резко отвернулся и соскользнул вниз по металлическому трапу, моля бога, чтобы Зенна не увязалась за ним. Один раз она уже проделала такое, тайком проникнув в склад, как раз когда он выкручивал лампочку из патрона, и перечеркнула три недели учебы. Доктор Френсис был вне себя.

Стремительно двигаясь по коридору Этажа Д, Абель пытался обнаружить врача, который в последние дни пристально следил за юношей: в Тренировочном Зале он все время не спускал с него глаз, поглядывая из-за пластиковых муляжей.

Возможно, родные Абеля что-то говорили врачу о ночных кошмарах мальчика, которые заставляли его среди ночи вскакивать в кровати с испуганным взглядом, направленным на круг света.

Ах, если бы доктор Френсис сумел его излечить.

Через каждые шесть ярдов Абель задерживался, нажимая очередную кнопку, и машинально трогал массивные упаковки с приборами, хранившимися справа и слева от прохода. Он старательно фиксировал внимание на крупных буквах над каждым переключателем:

И — Т — РС — Н

Однако все попытки прочесть предложение целиком были неудачными — буквы складывались во что-то необъяснимое. Сказывалась сила психологической блокады. Зенна, пробравшись на склад, смогла прочесть несколько текстов, но доктор Френсис выловил ее прежде чем Зенна успела их затвердить. А когда через два часа он отпустил ее, то она забыла уже все.