Затонувший мир

Невольно сочувствуя издерганному Хэсуэю, Франклин не знал, как прекратить ненужный разговор. Растерянным взглядом он выискивал в океане замерших на стоянке автомобилей свою машину.

— Хэсуэй, извините, но у меня нет возможности продолжать этот затянувшийся и абсолютно беспредметный разговор. Не обижайтесь, но вам нужно обратиться к хорошему психоаналитику, пока навязчивые идеи не захватили вас целиком.

Хэсуэй хотел возразить, но Франклин остановил его энергичным жестом руки:

— Минутку! Если вы докажете, что любой из рекламных щитов, построенных за последние месяцы, подает управляющие сознанием сигналы, я немедленно отправлюсь с вами в полицию. Но таких доказательств у вас нет и быть не может, и вы сами прекрасно знаете это. Еще тридцать лет назад было наложено вето на всякую психорекламу, и этого запрета никто не отменял. Любая попытка технической деятельности в этом направлении карается законом. Одно предположение, что возможно вести такую гигантскую атаку на мозги людей с использованием рекламных щитов, — это просто химера!

— Отлично, док! — Хэсуэй прислонился к капоту одной из машин. Можно было подумать, что он совсем не расстроен. Он смотрел на врача, не скрывая симпатии. — Что с вами происходит, вы не можете найти свою машину?

— Это ваша дурацкая назойливость так на меня повлияла. — Франклин достал ключ зажигания и прочел номер: «НУН-299-56-367-21». — Не видите ее?

Хэсуэй неторопливо распрямился и начал неспешно просматривать ряды из тысяч машин, заполнивших стоянку.

— Сложно найти, ведь они все не только одной марки, но и одного цвета. Всего тридцать лет назад в продажу поступали по меньшей мере дюжины различных моделей, а о расцветке я и не говорю.

Франклин в конце концов отыскал глазами свою машину и двинулся к ней.

— А лет шестьдесят назад были сотни разнообразных моделей. Но нам внушили, что стандартизация весьма экономична, она позволяет удешевить продукцию.

Хэсуэй легонько постукивал ладонью по кузовам машин, мимо которых они продвигались.

— А ведь на самом деле эти машины довольно дороги, доктор. Сравните нынешние цены и доходы с теми, что были тридцать лет назад, и вы сразу поймете, что ваша нынешняя «тачка» стоит вдвое больше, чем в те времена. Выбора нет, а цена растет, хотя вроде бы должна падать.

— Ну что же, — возразил врач, отпирая дверцу. — Зато эта модель значительно лучше по всем параметрам. Она проще в управлении, экономичнее в эксплуатации, лучше подготовлена на случай неожиданной аварии.

Хэсуэй пренебрежительно передернул плечами.

— Одна марка, один стиль, один цвет, черт побери, и все это из года в год…

Он провел запачканной ладонью по стеклу машины.

— Опять новая, да, док? А куда вы дели прежнюю? Ведь она прослужила вам всего три месяца, не больше!

— Я ее продал, — ответил Франклин, включая двигатель. — Если вы когда-нибудь начнете хорошо зарабатывать, то сами поймете, что лучший способ эксплуатации заключается в том, чтобы не доводить агрегат до предаварийного состояния. Неважно, о чем идет речь, об автомобиле, телевизоре, холодильнике или стиральной машине. Но зачем я все это вам говорю, все равно у вас в карманах гуляет ветер.

Хэсуэй стоял, грузно опершись на открытую дверцу.

— Я занят работой по двенадцать часов в сутки, и у меня нет времени, чтобы каждую неделю менять вещи. Да и не верю я, что они так быстро изнашиваются.

Он приветливо помахал рукой врачу, пока тот выезжал со стоянки, а потом крикнул вслед:

— Будьте внимательнее в дороге, док!

На обратном пути Франклин старательно выбирал ряд с самым неторопливым движением. Как всегда беседа с Хэсуэем оставила у него какое-то тягостное чувство. Он вдруг понял, что, как это ни странно, но он почти завидует этому несчастному парню. Пусть тот живет в запущенной, мрачной комнате под вечный грохот грузовиков за окном, с ворчливой женой и больным ребенком, выслушивая постоянную ругань квартирной хозяйки, все равно он держится с достоинством. Независимый, несломленный, он стойко охраняет свою жизнь от окружающего мира.

Единственное слабое место — это его беспричинная боязнь зловещей психологической рекламы.

И все равно жалкая его свобода лучше, чем кажущаяся независимость Франклина, опутанная всевозможными ограничениями — трижды заложенный дом, ненавистные, но неизбежные приемы, коктейли, визиты и телевечера, частные консультации, лишившие его субботнего отдыха, но дающие средства на оплату расходов по содержанию жилья, приобретение новых туалетов для жены, организацию званых вечеринок.

У него уже не оставалось личного времени, кроме того, которое давала ему дорога на службу и обратно.

И как бы ни пытался Хэсуэй испортить ему настроение, дорога была отличная. По-всякому можно оценивать нынешнее общество, но чего у него не отнимешь, так это умения строить скоростные трассы. Шоссейные дороги, позволяющие машинам мчаться в восемь, десять и даже в двенадцать рядов, опутали весь материк. Они прячутся в подземные тоннели, теряются в огромных паркингах вблизи городов, они, словно вздутые вены, перекачивают потоки машин круглые сутки без остановки.