Зацелую, залюблю

Мать не понимала, почему дочь не худеет ни на грамм. Ведь не ест же ничего лишнего! Маминого терпения хватило на полгода, а потом она просто плюнула на свою затею. Не всем же быть красивыми и стройными. Пусть кто-то и полненьким будет. Так почему не Зоя? Не за красоту же любят детей, уговаривала себя мама, а просто за то, что они есть.

И вновь всё пошло своим чередом. Вялая Зойка росла, взрослела, скучнела. Таскалась с понедельника по пятницу в школу, потом плелась домой, обедала и заваливалась спать до шести вечера. Просыпалась, убирала квартиру, делала уроки, смотрела подаренный братом видюшник, пока не свалит сон… Жизнь двигалась, словно замкнутая в плотном мыльном пузыре, без свежего воздуха, сладких потрясений юности, горячих конфликтов с лучшими подругами, пылкой первой влюблённости.

Но судьба больше не могла спокойно наблюдать со стороны за таким вялым существованием. Ей захотелось встряхнуть Зойку, устроить цунами, китайский цирк, праздничные салютики – что-нибудь этакое. И она решительно вмешалась в ход Зойкиной жизни.

***

Противным ноябрьским вечером в холодном троллейбусе Зойка возвращалась от тётки. Тётка стала часто прибаливать, и родственники по очереди дежурили у неё. В этот день была Зойкина очередь. Она печально выполнила свою миссию добра: прибралась в тёткиной квартире, разогрела ей еду, приготовленную мамой, подала лекарства, почитала новый выпуск «Литературной газеты», выслушала очередную порцию тёткиных воспоминаний (на этот раз об отдыхе в Керчи в августе 1977 года) и с чувством выполненного долга закончила дежурство. Самым неприятным и сложным в этом деле была дорога. Погода выдалась не просто плохая, а необычайно противная. Студёный ветер завывал с невероятной силой, с неба сыпался дождь вперемешку со снегом.

В ожидании троллейбуса Зойка поскуливала от холода, мечтая побыстрее оказаться дома, чтобы освободиться от мокрой ледяной шапки и застывшего пальто, которое, казалось, стало весить не меньше ста килограммов. Но когда очумевшая от холода Зойка забралась наконец в троллейбус, оказалось, что на улице было гораздо теплее. Зойка готова была всё отдать за горячую ванну и чашку тёплого чая с мёдом. Но до дома предстояло проехать двенадцать остановок, и даже мысль о том, что в этой жизни есть тёплое и сытное место, казалась абсолютно нереальной.

Троллейбус не спеша полз по своему маршруту. На очередной остановке он впустил нового пассажира, такого же продрогшего, как все и всё вокруг. Зойка вяло взглянула на вошедшего, и вдруг её сердце исполнило немыслимый кульбит – камнем упало на дно живота, а потом ракетой метнулось в грудь. Ноги подкосились, и застывшими от холода руками Зойка попыталась ухватиться за поручень. Парень был прекрасен, как сказочный принц. Зойка была уверена, что принц и должен быть именно таким: высоким, плечистым, стройным, с печальными серыми глазами, нежной бледной кожей, тонким лицом и, конечно, с чудесными густыми пепельными волосами. По лицу Принца стекали капельки растаявшего снега, он медленно стряхивал их и пытался привести в порядок намокшие волосы. Но длинная чёлка всё время выбивалась из рук. Эта непокорная чёлка окончательно добила Зойку. Она явственно представила себе, как подходит к Принцу, аккуратно подхватывает пальчиками непослушную прядь, нежно отводит её от его прекрасных серых глаз и начинает целовать каждую растаявшую снежинку на его чудесном лице. «Зацелую, залюблю! – шептала Зойка с закрытыми глазами. – Зацелую, залюблю!» Но Принц не слышал и не видел замечтавшуюся Зойку. Он постоянно растапливал тонкими пальцами кружочек на замороженном стекле, чтобы не пропустить свою остановку. Когда троллейбус остановился, Принц ловко соскочил с подножки, плотнее закутался в шарф и устремился в неизвестном направлении. Зойка опрометью бросилась за ним. Она даже забыла о холоде и голоде. Всё было замечательно, сказочно, необыкновенно хорошо! Зойка была счастлива идти за этим красивым человеком. Вокруг завывала ноябрьская вьюжка, мелкая и колючая, но Зойке казалось, что повсюду звучит волшебная музыка, которая разливалась в девичьем сердце нежными колокольчиками. А троллейбусный Принц быстро, уверенно и бесстрашно шёл через снежную завесу. И только полы его серого длинного пальто развевались на ветру. «Вот бы век так идти за ним…» – мечтала Зойка, топая по влажному грязному снегу. Но век идти не пришлось. Принц скрылся в подъезде пятиэтажного здания из красного кирпича. На стене висела табличка: «Общежитие № 1 Московского государственного института международных отношений». Зойка медленно вошла внутрь. Принца нигде не было, и Зойка обратилась к бабушке-вахтёрше, которая высунулась из своей будочки:

– Тётенька, скажите, пожалуйста, сейчас парень сюда зашёл, красивый такой… Как его зовут?

В другое бы время баба Маня никогда не выдала имени ни одного из своих подопечных – вход она охраняла яростно, как орлица. Но отчего-то тронуло её Зойкино «тётенька» и чистосердечное «парень красивый». Баба Маня улыбнулась: