Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу

– О как! – только и смогла сказать я, разглядывая, как под второй «вентилятор» укладывают орчанку.

– Да-да! – эмоционально подтвердил глашатай плохих вестей.

Где-то в задних рядах начали принимать ставки: кто упадет следующий.

Финансовая сторона моей натуры буквально исстрадалась от невозможности поучаствовать!

– Женская особь фикакуса, будем обозначать ее для краткости «фикаса», ибо научное ее название длинно, непроизносимо и никому не ведомо. Правда, особо посвященные говорят…

– Мы поняли, – прервала его я. – И что дальше с вашей фикасой?

На меня взглянули как на злейшего врага народа и продавца брома в одном лице, но все же неохотно продолжили:

– Фикаса не выносит женщин. Вернее, не так. Она их просто переваривает, предварительно отравив.

Тут влезла Шушу:

– То есть она травит, а потом жрет?

– Не совсем, – поморщился дед. – Она травит, потом ждет разложения и использует как подкормку.

– Ой, – сказала Шушу.

Первый раз в жизни я увидела белую змеелюдку. Хотя, если честно, Шушу была первой и единственной знакомой представительницей этой расы.

В углу оказания первой помощи соображали уже на троих.

– И чем она травит? – помахала я подруге в знак ободрения.

– Колючками, – просто сказал бедуин и всем оставшимся на ногах резко поплохело.

Кувырла, взглянув на свои утыканные ладошки, пошла сдаваться медбратьям сама.

Меня успела отбить няня. Приняв в мягкие объятия, шмырг возмущенно заорала:

– Ты че, пенек старый, не мог сообщить все это покультурней и помягче?!!

– Это как? – выкатил на нее «телескопы» бедуин. – «Вы только не волнуйтесь, но вас отравили и жить вам осталось минус две минуты»?

– Не знаю! – сердилась няня. – Но надо было полегче!

– Угу, – почесался дедок. – Вот только никак не возьму в толк, почему вы все живы…

– Какое упущение, – съязвила я, лихорадочно размышляя о том же. Какое-то просто фантастическое везение! Ну ладно, может, у меня иммунитет к яду как у иномирянки. А у девочек?.. Странно.

– А мужская особь ядовита? – задала главный вопрос няня.

– Нет, – покачал головой бедуин. – Более того, в период опыления рядом с мужской и женская тоже становится безвредной.

– Да здравствует секс! – оторвалась я от раздумий и мягкой груди няни.

– Это неприлично! – в очередной раз сделал мне замечание бедуин.

– Зато здорово! – подмигнула ему я, уползая в покои.

Оставшаяся часть мужчин была со мной молчаливо солидарна.

– Теперь вас будут усиленно охранять! – крикнули мне вслед. Вернее, я бы сказала – «в борозду».

Кстати, за мной потянулись остальные. Мы открыли Великий Путь Возвращения Домой и радостно следовали по нему, более не отвлекаясь ни на какие провокации.

– И к вам теперь никто и ничто не попадет! – надрывался бедуин.

– Ну-ну! – искренне усомнилась я и прикусила язык, чтобы не высказаться по этому поводу сполна.

– Изыди! – раздался вопль Шушу.

На балконе, грустно помахивая листиками, устроилась чета фикакусов. Растения сплелись в большой куст и являли собой трогательную картину семейного счастья. Бездомную, к слову, картину.

– Мириться пришли? – догадалась я.

Питомец просигнализировал о положительном ответе и принялся быстро жестикулировать, защищая возлюбленную.

– Помолчи, пожалуйста, – попросила я. – Так орешь, что голова раскалывается.

Фикакус замер.

– Мадам! – обратилась я к фикасе. – Вы обещаете мне больше не покушаться ни на чью жизнь?

Растение засмущалось и согласно кивнуло.

– Я отказываюсь мириться! – фыркнула эльфийка.

– Твое право, – пожала я плечами, слишком уставшая, чтобы спорить. – Можешь не мириться, только куда я дену эту сладкую парочку? У каждого свой крест. У меня вот такой – с листиками, колючками и ядом.

Фикакусы по стеночке пробрались к выходу и выпрыгнули за дверь. Видимо, желая одним махом покончить с неприятным делом.

Раздался грохот, а потом воцарилась гробовая тишина.

– Ну что еще? – простонала я. – Когда уже все закончится? Сколько можно! – Но все же взяла себя в немытые руки и поплелась выяснять причину.

За дверью никого не было, кроме двух растений, расстроенно машущих листиками. Путь тактического отступления был усыпан – нет! не розами и шипами, – а саблями, копьями, опахалами, щитами, сапогами, бурнусом и вуалькой.

– Если это осталось, то что же ушло?[7] – поинтересовалась я. – Мы есть будем?

– Уже ушла! – Няня «взяла под козырек» и бодро потрусила за хлебом насущным.

– Мне можно без изысков! – крикнула ей вслед Кувырла и повернулась к нам. – А теперь, девы, давайте решать, что мы будем завтра показывать!

– И в чем, – заинтересованно добавила эльфийка. Она слушала растопырив уши. Лицо загорелось вдохновением, взгляд мечтательный, устремленный вдаль…

Все же кровь не вода, и от моды никуда!

– Меня больше волнует – как! – мрачно сообщила я и поплелась в гостиную, отчетливо понимая – чуда не произойдет и мирно соснуть часик-другой мне пока не светит.

Когда появилась шмырг, пинавшая десятерых евнухов по очереди для придания ускорения, мы уже практически пришли к консенсусу – то есть были на грани войны.