Завещаю вам не скучать (СИ)

Тамаш поймал мою руку и бережно её пожал, покровительственно накрыв ладонью. Спокойная, уверенная в себе небрежность, с примесью превосходства, в нём осталась неизменной. Я незаметно ущипнула себя другой, внезапно освободившейся от Уильяма рукой. Нет, это не сон. Захват был железным, вполне себе вампирским, я даже не пыталась вырваться. Впрочем, он отпустил меня сам.

— Я вижу, вы взволнованы, дитя мое? Я доставил вам неприятности?

— Ну что-то вроде этого, — пробормотала я.

— О, искренне прошу меня простить! К сожалению, моя жизнь до… происшествия для меня сейчас терра инкогнита, но я уверен, что находился в заблуждении и мы сможем подружиться.

Я внимательно посмотрела в серые глаза. В них сохранился этот ледяной огонек, но меня даже не пытались подчинить или слопать. Я представила себе дружбу с Тамашем, и как он, к примеру, звонит мне под вечер с предложением прошвырнуться по ночному Бухаресту на велосипедах или выпить абсента в каком-нибудь пафосном ресторанчике. А что, опыт у меня уже есть.

— Да ладно, проехали, — буркнула я. А что я ещё могла ответить?..

— Вы точно ничего не помните, брат? — Уильям внимательно вглядывался в его лицо.

Тамаш расстроенно развёл руками:

— Боюсь, Уильям, встреча с этой славной девушкой мне не слишком помогла. Я отчетливо чувствую её страх и слышу частое биение сердца, и мне очень стыдно. Наверное, я показал себя не с лучшей стороны и всей душой желаю исправить ситуацию.

Я не могла понять, не обманывает ли он нас, ожидая, когда я расслаблюсь и доверюсь. С одной стороны, если бы он был на меня зол, вряд ли мы разводили бы подобные милые церемонии в монастырском саду, с другой — он уже один раз изменил себе, названивая мне на телефон. Скорее всего, банально мстил в ярости, желая усилить мой страх.

— Нам пора собираться, брат, — почти ласково сказал Тамашу Уильям, — мы отправляемся в путь. Находиться здесь становится не безопасно — кажется, нас начинают в чем-то подозревать.

— Прискорбно, — вздохнул Тамаш. — Я пойду складывать вещи. До встречи, милая Джулия. — Он слегка мне поклонился, развернулся и зашагал прочь.

Мы молча наблюдали за ним, пока он не скрылся на территории монашеских келий. Я хваталась за сердце, пытаясь удержать его в груди.

— Это было рискованно, — согласился Уильям.

— А?..

— Он мог что-нибудь вспомнить.

— Но какого черта?!

— Джулия! — возмутился Уильям.

— Простите! Что с ним? Давно он так?!

— Понятия не имею. Две ночи назад ко мне заглянул Ольгерд и сказал, что я могу пропустить очень интересное событие, если не потороплюсь к вам. Мне пришлось слегка задержаться из-за послушания в библиотеке, и я чуть припозднился. Застал всех в страшном волнении. Дверь была нараспашку, от входа отъезжала неотложка, Натан в беспокойстве бегал по комнатам и звал тебя, а Тедди вывел за руку Тамаша и передал его мне. Он ничего не объяснял, только сказал, что все, что я вижу – твоих рук работа. Ты Тамаша неплохо уделала: разбила нос и надавала по голове. А ещё вел он себя очень странно. Он заново со всеми познакомился и искренне переживал, что мы кого-то потеряли. Теодор уговорил меня приглядеть за ним, и, если не придет в себя до следующей ночи, забрать его с собой, подальше от Тимишоары, чтобы в бешенстве не натворил чего-нибудь не того. Мы передневали у вас, а потом уехали. Но прошло целых два дня, а он всё такой же. Понимаешь, минули все сроки для регенерации, ещё сто лет назад он за ночь собирался даже из пепла! Пусть потом какое-то время физически приходил в норму, но своего сознания не терял никогда. После происшествия в замке он уже на следующую ночь заявился к Натану по твою душу! А тут слонялся по монастырю и спрашивал, как его зовут и чем мне помочь. Теперь сижу с ним, как нянька, готовый в любой момент принять какие-нибудь меры. Но два дня! Я в замешательстве.

— Я совершенно не помню, что произошло, — пожаловалась я.

— Причем он лишился памяти как-то очень однобоко: к примеру, прекрасно узнает места и цитирует книги по памяти, рационален и нуден до зубной боли, но у меня складывается ощущение, что ему подпилили его злобную мстительность. Он поразительно человеколюбив. Я не знаю, как у тебя это получилось, но, кажется, он не скоро придет в себя. Ольгерд хохотал, как сумасшедший, и говорил, что сталкивается с таким впервые за все сотни лет. Он уверен, что это не лечится и очень тепло о тебе отзывается.

Я помотала головой, пытаясь отогнать от себя вид хохочущего Ольгерда, уж больно мне это всё показалось несовместимым.

— Так это с ним вы собираетесь ехать, сопровождая Аугусто? — ужаснулась я.

— Естественно. Я же не могу его бросить здесь. Я, можно сказать, нынче хожу то ли в тьюторах****, то ли в роли сигнализации.

— Уильям, вы представляете, что может случиться, если у него там всё… заработает, как надо?!

— Ольгерд это исключает. Он долго разговаривал с Тамашем, так и эдак пытался вызвать его на воспоминания и откровенность, и остался очень впечатлен результатами. Его вердикт: чистый лист.

Я нервно рассмеялась:

— Бедный Аугусто! Если бы он знал!