Завещаю вам жизнь

Вернулся чиновник с блестящими залысинами. Не один. За ним шагал худосочный юнец в черном мундире.

Агент с глазами дырочками щелкнул каблуками. юнец, обшарил ее взглядом. Так точно, - отрапортовали глаза-дырочки.

— бумаги изъяты?

— Все здесь...

Юнец провел рукой по гладким русым волосам- со мной, - сказал юнец.

— Входите.

Она вступила в клетушку, некое подобие приемной, но совершенно пустую, глухую. В клетушке имелась еще одна дверь, и юнец нажал на ручку.

— Сюда.

За дверью открылся длинный кабинет. От порога в кабинет вела серая дорожка. Дорожка утыкалась в широкий стол, перед которым одиноко стоял обычный венский стул. В правом углу кабинета — приземистый сейф, в левом — окно с решеткой, прикрытое зелеными портьерами. У окна, спиной к нему, человек среднего роста в штатском. Возле самой двери, слева, маленький столик с табуретом для секретаря или как это здесь называется...

Лампы не горели. В кабинете плавали сумерки.

— Идите! — приказал юнец.

Сам он, прикрыв дверь, уселся за маленьким столиком.

Она осталась стоять на серой дорожке. Человек у окна тоже не двигался, разглядывая ее.

Потом медленно поднял руку, щелкнул выключателем. Под высоким потолком вспыхнула яркая лампа. Она увидела наконец лицо человека у окна.

Серое лицо служаки, редко бывающего на воздухе. Редкие серые волосы. Морщинистый кадык. Серые зубы. обнажившиеся в деланой улыбке.

— Ну, вот и мы, фрейлейн Штраух! сказал человек с серым лицом.

Он направился к столу, положил на зеленое сукно костлявые кулаки, выжидательно взглянул на нее. потом на венский стул.

Вы следователь? — резко спросила она.

— Совершенно верно. Садитесь.

— Я протестую против моего задержания и требую объяснить, почему меня арестовали? — не повышая голоса сказала она.

Человек с серым лицом покачал головой:

— Не волнуйтесь, фрейлейн Штраух, — сказал он и опять показал зубы.

— Я требую, господин...

— Хабекер. Рудольф Хабекер, фрейлейн Штраух.

— Я требую, господин Хабекер, немедленно предъявить доказательства моей мнимой вины.

Хабекер стоял и тер руки. Кожа у него была сухая, шелестела. Потом следователь подергал себя за указательный палец левой руки, щелкнул суставом, улыбнулся.

Она поняла: какие-то доказательства у следователя есть.

И сразу вспомнила совет Эрвина: в беде не мучить себя догадками. Ни в коем случае! Полиции только того и надо, чтобы человек начал метаться в поисках ответа, где совершена ошибка. Нервы сдают, из тебя выкачивают все, что нужно, а иногда и сверх того. Так тоже бывало.

Не метаться! Догадки — область госпожи Анны Краус. Надо ждать, пока нанесет удар гестаповская крыса. Тогда все станет ясно.

— Я просила предъявить доказательства, — еще раз твердо сказала она.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Еще три дня назад, 9 сентября 1942 года, служащий IV-A реферата II отдела госбезопасности Германской империи криминаль-комиссар Рудольф Хабекер даже не догадывался о существовании некой Инги Штраух.

* Юр известная берлинская гадалка тех лет.

Как все сотрудники отдела, он, конечно, ощущал нервозность обстановки. Видел, что начальника реферата советника юстиции Редера непрерывно вызывали к телефону, знал, что руководителей служб собирал рейхсфюрер Гиммлер, случайно подслушал разговор, в котором упоминались шепотом имена Шелленберга и Канариса, и, как все, догадался: случилось нечто ужасное.

Откуда-то просочилось и пошло гулять выражение «Красная капелла»*. Утверждали, будто так выразился рейхсфюрер и что речь идет об огромной разведывательной сети русских, о русских радистах, засевших в узловых звеньях государственного аппарата.

Но толком никто ничего не знал.

Утром 9 сентября Хабекер, как всегда, явился на работу ровно в девять. Следствие по делу двух офицеров, подозреваемых в связи с Интеллидженс сервис, подходило к концу.

Хабекер подсчитал: сегодня среда, работа над обвинительным заключением займет остаток недели, стало быть, ему выпали спокойные дни.

Однако во втором часу Хабекера неожиданно вызвали к советнику Редеру.

Редер, полный, седеющий, выглядел мрачным: пористая кожа большого лица пожелтела, под глазами набряк ли черные мешочки.

Выслушав доклад, Редер не кивнул, выражая одобрение, и не пошевелил бровями, выказывая недовольство, а лишь переставил на другое место бронзовое пресс-папье и неожиданно приказал передать написание обвинительного заключения другому чиновнику.

«Красная капелла» — название, измышленное гитлеровцами для обозначения мифической, никогда не существовавшей разведывательной организации. В настоящее время название «Красная капелла» и бредни о ней подхвачены реакционными кругами на Западе с целью разжигания шпиономании.

Хабекер ощутил укол самолюбия, встал, чтобы сказать: «Слушаюсь!*, — но Редер взглядом остановил подчиненного.

— Вам будет поручена другая работа, — глухо сказал Редер. — Более необходимая и важная.

Хабекер выпрямился на стуле.

Редер из-под бровей изучал его немигающими глазами.

— Что вы слышали о «Красной капелле*? — в упор спросил Редер.

Хабекер на миг замешкался.

— Не лгать! — предупредил советник юстиции.