Завещание

Пока Итан восхищенно тараторил, я обнаружила довольно удивительную вещь, что на следующее утро после того, как мои отношения с Джейком так сильно изменились, мне было так же комфортно в его присутствии… и даже больше.

Потому что исчезло томление. Исчезло притворство.

Это был не сон.

Все было реально.

Так что, хоть я бы и предпочла не устраивать неожиданную ссору с Генри в фойе Лавандового Дома, где он рассказал про свою любовь ко мне на протяжении двадцати трех лет, но ничего не предпринял по этому поводу (именно в этот момент я решила, что хочу бросить в него чем-нибудь), Джейк был моим до, во время и после этого.

Поэтому я могла броситься в его объятия и плакать, уткнувшись ему в шею, чувствовать, как его рука гладит мои волосы, и слушать его слова, пытающиеся успокоить меня.

И я это сделала.

И была рада, что смогла.

Потому что это прекрасно — иметь кого-то рядом в трудную минуту, кто давал тебе именно то, что нужно. Кроме бабушки, у меня никогда никого не было.

Я поняла, что со дня похорон бабушки, встретив Джейка, я это обрела.

И теперь я знала, что он великолепен в постели. Знала, как он щедр. Знала, что ему важно было доставить мне удовольствие, прежде чем получить свое. Знала, что каждый сантиметр его тела был прекрасен, потому что я видела их все и касалась большинства из них.

И я знала, что мне очень нравится спать рядом с ним и (может, даже больше) просыпаться.

Но это была единственная перемена.

В остальном это были Джейк и я.

Готовясь к дню, я уделила время, чтобы разобрать поведение Джейка практически с момента нашей встречи, и почувствовала себя немного глупо, что не поняла, что мы с Джейком встречались.

Но это не меняло того факта, что это действительно были Джейк и я. Ему это нравилось. Мне нравилось.

Но даже в этом случае я не упускала из виду, что под поверхностью моего счастья скрываются какие-то тревоги.

Последний мужчина, которого я выбрала, последний, кого я впустила, единственные отношения, которые у меня были после моего школьного парня…

Думать об этом было невыносимо.

Но Джейк — это не он.

И не мой отец.

Джейк галантный, заботливый, щедрый, бескорыстный и добросердечный.

И ни одно из этих качеств не было присуще моему отцу или… ему.

Поэтому, хотя я никогда не пыталась завести отношений с мужчиной, по крайней мере в течение двадцати трех лет, и было ясно, что я вступаю в отношения с Джейком, а Джейк обладал всеми этими качествами (поэтому я не хотела упустить ни одно из них), эти тревоги кружились под поверхностью.

Тем не менее, я знала, мне нужно лишь обсудить их с Джейком, и из того, что он уже мне давал, я подозревала, что он поможет отогнать эти тревоги.

И это тоже было прекрасно.

Мы поехали к нему домой, и я с радостью обнаружила, что дом довольно старый, но в очень хорошем состоянии, высокий (три этажа) и статный. Сквозь густые деревья даже открывался вид на море.

Во время экскурсии, которую Итан мне устроил, я также обнаружила, что у Джейка был наметан глаз к оформлению, что было довольно шокирующе, но не неприятно. Конечно, все было сделано с мыслью о комфорте, но цвета и предметы, которые он выбрал, были превосходными (хотя и мужественными — настолько мужественными, что я боялась, Эмбер чувствовала себя брошенной на произвол судьбы в этом мужском святилище), мебель очень высокого качества и светильники и фурнитура красивые.

Он мог раскидать немного подушек, добавив цвета, и его декор стен казался довольно небрежным, но это были незначительные проблемы.

Во время экскурсии я решила, что в доме у меня есть три любимые комнаты.

Кухня, которая, очевидно, была пристройкой с открытыми балками из красивого светлого дерева, выступающими под потолочными окнами, такими широкими, что казались цельным потолком, ярко-красными шкафами, приборами из нержавеющей стали и черными гранитными столешницами.

Спальня Джейка на верхнем этаже, в которой была мужская, но такая необыкновенно огромная кровать, что на первый взгляд, казалось, она занимает всю комнату, и несмотря на то, что она была не убрана, выглядела чрезвычайно привлекательно. Не говоря уже о его ванной, также с окнами в крыше, очень просторной душевой кабинкой, с гладким каменным полом и тремя насадками для душа, и овальной ванной со ступеньками, погружение в которую было бы мечтой каждой женщины, она просто кричала о комфорте и избавлении от забот.

И, наконец, его кабинет рядом со спальней, из которой открывался вид на море. Там также стоял сказочный антикварный стол, а у окна — гостиная зона, состоящая из удобного кресла со столом и лампой, от одного лишь взгляда на которое, мне страстно захотелось найти книгу и свернуться там, чтобы читать и, если задумаюсь, смотреть на море.

На обратном пути вниз Итан объявил:

— Все это папа полностью сделал сам. С Томом, Бертом, Куртом и иногда с Микки.

Пока мы спускались, я смотрела ему в затылок.

— Что, прости?

Он оглянулся на меня, ухмыляясь.

— Место было свалкой. Совсем. Папа распотрошил его и починил, прежде чем мы переехали. У нас есть фотографии. Хочешь посмотреть?

Я однозначно хотела, поэтому кивнула.