Завещание

Поздним вечером в конце июня в Куйваниеми зазвонил телефон. Все дети, которые на тот момент жили дома, уже отправились спать, и Сири возилась на кухне. Она собиралась приготовить калакукко, «рыбного петуха», это непостижимое блюдо, которое дожило до наших дней лишь потому, что карельцы так бережно хранили его рецепт. Сири не была исключением, и каждый год готовила «рыбного петуха».

Она готовила его, чтобы почтить память умерших детей – она всегда так делала с того самого лета 1952 года, когда у нее в первый раз умер ребенок, в то самое время года, когда коптят уклейку.

Она как раз замешивала тесто, когда зазвонил телефон, и Сири сразу поняла, кто это.

Раньше, чем раздался голос, она услышала в трубке дыхание. Наконец, он откашлялся.

– Ты сейчас печешь? – спросил он.

Сири молча кивнула в трубку – знала, что ей не нужно отвечать – он и так все поймет.

– Прошлой весной Элине исполнилось бы тридцать шесть.

– А Риико тридцать три.

Прежде они много раз заводили этот разговор. По телефону это оказалось куда легче – если хочешь, можно зажмуриться и притвориться, словно ничего и не было, что все как обычно, и вся их любовь или взаимопонимание все еще нетронуты грузом прошедших лет. Сири раскатала на столе тесто, а поверху красивым узором разбросала рыбешку.

– Почему у нас не может быть таких взрослых детей?

Сири слышала этот голос и видела того молодого солдата, в которого когда-то была влюблена, но еще она видела шестидесятидвухлетнего старика, с которым недавно рассталась. Он продолжил диалог, отвечая и за нее.

– Ведь тогда бы это означало, что мы тоже постарели. Но ведь это не так?

Сири промолчала. Она знала, какой ответ от нее ждут – это была игра, в которую они играли, безопасный способ поговорить об умерших детях, не затрагивая самых сокровенных уголков души, в которых боль уже никогда не утихнет.

Но она больше не принадлежала ему. И больше не собиралась делить с ним на двоих эту боль. Она больше вообще не собиралась с ним ничего делить.

Сири положила трубку. (Потом сняла ее. Не потому, что думала, что он снова позвонит, но полной уверенности у нее на этот счет не было.) Она убрала пирог в кладовку, накрыв его на ночь влажным полотенцем, чтобы дошел. На следующий день она подаст его к столу, и дети станут есть – без особого восторга, правда, но они были вполне смышлеными детишками, чтобы уже не жаловаться на еду, и знали, раз мама готовит «рыбного петуха», это что-нибудь да значит, и не нужно приставать к ней с вопросами.

Покончив с делами, Сири легла спать, но сон не шел, как всегда бывало, когда она пекла «рыбного петуха», но зато она была рада, что избавлена от необходимости делить это мгновение с Пентти. Горе не становилось легче, когда они делили его пополам – напротив, всегда казалось, что он утягивает ее куда-то на дно и, сопротивляясь этому, она погружалась лишь все глубже и глубже, чтобы уже никогда не всплыть на поверхность. Любовь не должна быть такой. 

* * *

Именно любопытство заставило ее сесть и начать составлять объявление о знакомстве.

Женщина, пятидесяти пяти лет.

Тут ей пришлось задуматься.

Уроженка Карелии.

Знаю толк в сельском хозяйстве.

Люблю петь.

Ищу мужчину для общения, возможно, любви.

Ты должен быть дружелюбным и любопытным.

Дальше этого у нее не пошло. Чего еще она хочет от жизни? Что еще можно о ней сказать?

Однако ей показалось, что и этого более чем достаточно. В финских лесах наверняка полно одиноких мужчин, вдовцов или холостяков, которые среди прочего искали тех, с кем можно вместе попеть.

В первую неделю Сири получила три письма. Целых три штуки! Это ей-то, получавшей письма очень редко, разве что от братьев и то максимум раз в месяц. (А то и реже, потому что теперь можно было позвонить по телефону.)

Все письма были от разведенных. Кажется, институт брака в их краю приказал долго жить. Даешь развод в Швеции! Даешь развод в Хельсинки!

Сири ответила им всем. Покупая марки и отправляя письма, она раз или два оглянулась – не видит ли кто. Ей не хотелось, чтобы соседи начали болтать о ней, как о приезжей потаскухе, которая ищет себе нового мужика. Да-да, чего только не услышишь о себе на новом месте.

Все женихи были недостаточно современны, чтобы расписывать в красках причины своих разводов (они писали прямо или между строк, что ненавидели своих жен), и такие не проходили естественный отбор Сири. Но все лето каждую неделю она получала парочку новых писем. И пусть ей никто не подходил, у нее в запасе все равно оставалась целая куча знакомых по переписке. Кого из них выбрать?