Завещание

Сири, тебе суждено было стать моей первой и единственной женщиной.

Я ничего не смыслил в любви и прежде никогда не задумывался о девчонках, пока не встретил тебя. Все остальные были для меня ничто, вместе со всеми своими глупыми секретами и беспричинным смехом. Зачем смеются девушки, если нет ничего смешного?

Сири, ты была непохожа на остальных девушек. Ты была такой… радостной, но при этом не смеялась как дурочка, как это делали другие… Ты много и тяжело работала и никогда при этом не молчала. Все время напевала что-то.

Сири, ты была довольно болтливой, но это никогда мне не мешало. Ты была такой юной, застенчивой и ничего не знала о мире, но ты не боялась. Ты всегда смотрела мне прямо в глаза. У меня дома девушки так не делали.

Дома на меня всегда смотрели так, словно я был мелким ничтожеством, неприятным и омерзительным. Не таким, как все.

Сири, ты всегда смотрела на меня ясным взглядом – не могу подобрать слова лучше. Но я это чувствовал. Мы, те, кто родом из Торнедалена, говорим мало, но мне было хорошо с тобой, пусть я даже не умел сказать тебе это прямо. Я думаю, тебе тоже было хорошо со мной, потому что ты всегда позволяла мне помогать тебе нести ведра с молоком. И ты сберегала для меня остатки от ужина, и не потому, что знала, что я приду, а потому что надеялась. Помнишь, как ты сказала мне об этом? Никто и никогда не говорил мне так. Что ты надеешься, что я приду.

У Анни перехватило дыхание. Ей было стыдно читать слова отца, обращенные к матери. Да, стыдно, словно она вторглась в пространство между ними, где больше ни для кого не было места. Но так уж всегда бывает со смертью. Она не признает никаких правил.

 После того, как нас отправили на фронт, и я больше не мог тебя видеть, я каждый день непрерывно думал о тебе. Ха-ха, вот такой я был верный, но именно эти мысли помогли мне выжить. Так я думаю. Война. Когда спустя столько лет вспоминаешь или пытаешься рассказать о ней тому, кому не пришлось там побывать, все это звучит так безумно. Кажется, это был ты, Лаури, который так сказал. Когда ты был ребенком, то всегда интересовался рассказами о войне. Пока не стал тем, кем стал. Ты сказал, что все эти рассказы звучат совершенно безумно, неправдоподобно и устрашающе, и на самом деле ты был прав. Но в тот момент война была для меня повседневностью, моими каждодневными буднями.