Завещание

Понимала, что ему не было никакого резона менять что-либо сейчас. Анни знала, что простит его. Уже почти простила. Пусть лучше волнуется насчет младших братьев и сестер. Или не волнуется. Ведь ему это не нужно. Он уже доказал, что плевать он хотел на них и на их мнение, что ему насрать на всех и каждого.

И для Анни это было сложнее всего – понять. Как Эско мог наплевать на то, что они подумают о нем? Наверное, это потому, что у него уже есть своя собственная семья, единственные люди, с которыми он сейчас считается, которые значат для него все. А к осени они смогут переехать в свой новый дом.

Анни спрашивала себя, будет ли она чувствовать то же самое, когда родится Оскар. Станут ли ребенок и Алекс единственно важными людьми в ее жизни?

Настолько важными, что все остальные станут неважными.

Прямо сейчас ей было очень трудно об этом думать.

Но, с другой стороны, когда она еще пыталась понять, что на самом деле было важным для нее? Что по-настоящему ее заботило? Ее родители? Ее братья и сестры? Что было самым важным в жизни Анни? Скоро уже почти неделя, как она здесь, а она всего раз звонила домой Алексу, да и то скорее из чувства долга. Анни пыталась представить себе свою жизнь, смотреть на свое будущее, как на длинную веревку или сельскую дорогу, по которой она сейчас ехала, прямой линией протянувшейся в неизвестное, и, как ни старалась, не могла ничего перед собой увидеть. Лишь одно большое неназываемое ничто.

Имя, которое обязывает

Это почти последняя глава книги, и еще это попытка Анни опуститься на самое дно и докопаться до правды о том, что же на самом деле произошло, когда сгорел дом. Hit me baby one more time[33]. Мы познакомимся с последним братом и сыном в этом выводке сестер и братьев. Сразу скажу, не совсем приятное знакомство.

 Анни ехала домой. Домой в Куйваниеми. Чей дом? Не ее, это точно. Но это был ближайший родной дом, куда она могла приехать. Вид пепелища на месте ее настоящего дома не покидал ее, продолжая стоять перед глазами, но все-таки с каждым разом эта картинка причиняла ей все меньше боли.

Скоро все останется в прошлом – и то, что произошло сейчас, со временем станет казаться далеким и расплывчатым. Эта мысль сопровождала ее, поддерживала ее за руку, мысль о возможности отдохнуть и обрести утешение.

Исполняющая обязанности отчего дома усадьба в Куйваниеми была битком набита народом. Это было немного странно, потому что больше не было ощущения, что братьям и сестрам нравится находиться рядом с друг другом, или что они нуждаются друг в друге или вообще продолжают и дальше зависеть друг от друга, но все же они там были, почти все – кружились друг вокруг друга, как насекомые пойманные в маленькую ловушку, и, казалось, не понимали, совсем как насекомые, что на самом деле у них был выбор. Что стоит только взлететь, спикировать в окно и исчезнуть в будущем. В безлюдном будущем.

Раньше у них всегда был общий враг – их отец, сила, против которой они все дружно объединялись, чтобы встретить его в штыки, но теперь, когда отца больше не было, что же на самом деле им осталось? Что ни говори, а Пентти, невзирая на обстоятельства своей гибели, четко осознавал, что жизнь – конечная штука, и готовился к этой неизбежности.

Что такое наследство? Из чего оно состоит, что человек оставляет после себя? В материальном плане все понятно, а еще есть кровь, которую мы передаем, и которая течет в венах последующих поколений, постоянно и молчаливо там присутствуя. Так, а что же еще? Есть третий компонент – то наследство, которое заставляет людей возводить памятники, строить в свою честь библиотеки и называть своими именами улицы. Это тот самый капитал, который копится всю жизнь и который остается после того, как сам человек уходит из жизни. А как же в нашем случае? Каким человек останется в памяти потомков? Грозным отцом семейства или извращенцем, трахавшим коров? 

* * *

Воитто был не такой, как все остальные. Сири родила достаточно много детей, чтобы понять это. Они окрестили его Воитто, что значит «выгода», но сделали так не потому, что Сири захотела, а потому, что на этом настоял Пентти, и это было странно, потому что в остальных случаях он не слишком интересовался, какое имя дадут ребенку. Но Воитто должен был носить именно это имя и точка. Никто в их роду не носил это имя, но Пентти настоял. Воитто должен быть Воитто. Без всяких объяснений.

Воитто тоже стал любимчиком Пентти. Он повсюду сопровождал отца, куда бы тот ни направлялся, и Пентти не сердился на него, как это бывало с другими детьми, если они увязывались за ним, так что они быстро покончили с этим, в смысле увязываться. В каком-то смысле казалось, что все остальные дети принадлежали Сири, но вот Воитто – Воитто был ребенком Пентти.