Завещание

Вопреки, а, может, именно благодаря случившемуся день выдался совершенно замечательным. Впрочем, перед бурей, которая вот-вот разразится, жизнь всегда кажется замечательной.

Коровы стояли в воде у берега и объедали сочную зелень, лениво отмахиваясь хвостами от мух и оводов. Сири и Ило выстирали одежду, вымылись сами и теперь сидели на бережке, наслаждаясь прохладой. Им удалось отстирать почти всю глину, и появился шанс избежать взбучки дома. 

* * *

Последние денечки в Аапаярви выдались горячими. Для всех. Особенно для детей. Сири смогла увидеть это только теперь, когда множество других посторонних вещей больше не заслоняли ей обзор. Дети уже привыкли к отношениям между родителями, лишенным уважения и нежности, где муж пользовался каждым удобным случаем, чтобы унизить жену, но в последнее время все стало еще хуже – больше ссор, брани и ругани, пока Пентти наконец не понял, что все серьезно, и она действительно решила оставить его, и тогда стал еще злее по отношению к ней и детям. Он лгал детям, и этого она не могла ему простить. Сири прощала ему почти все на протяжении многих лет, но отныне пути назад не было, чаша ее терпения переполнилась, и она больше уже не могла простить ему ни малейшей провинности, и замечала все его мелкие пакости и указывала на них. Что в свою очередь приводило Пентти в еще большую ярость.

Он не хотел иметь детей. Сири это знала, и дети тоже знали, потому что он всегда с удовольствием сообщал им, что они ему уже не нужны теперь, когда он больше не хозяин земельных угодий. Следовательно, ему больше не нужны наемные работники. Само собой, дети никогда не получали деньги за свой труд, но теперь ему даже бесплатная рабочая сила была не нужна. Но он все еще мог угрожать ей и он мог угрожать им и, несмотря на то, что Пентти больше не мог испугать ее, он вполне мог напугать детей, во всяком случае, самых маленьких, что он охотно и делал. Сири приходилось постоянно находиться возле них, а если ей требовалось ненадолго отлучиться по какому-либо делу, то приходилось терпеливо объяснять им, куда и зачем, чтобы они не думали, что она их бросает, потому что иначе Пентти не преминет им об этом сообщить.

Когда Сири нашла дом в Куйваниеми, Тату отвез ее туда вместе с Онни, чтобы все хорошенько осмотреть. Дом она нашла по объявлению о продаже. Сири случайно на него наткнулась, когда собиралась растапливать баню старой газетой во второй половине дня в субботу. В понедельник она уже звонила маклеру и, запинаясь, объяснила ему, что ищет дом с небольшим участком земли, и может быть у них есть что-нибудь подходящее на примете.

– Не обязательно в Торнедалене, – торопливо добавила она.

Но маклер рассмеялся и сказал, что для бюджета самый лучший вариант – именно Торнедален, но, к сожалению, на данный момент на рынке нет ничего подходящего. Сири упала духом.

– А южнее ничего нет?

Маклер вздохнул и сказал, что он должен порасспрашивать коллегу, и пока Сири ждала, держа трубку возле уха, она слышала неразборчивые голоса на другом конце провода, и спустя какое-то время, которое показалось ей целой вечностью, в трубке снова прозвучал голос маклера.

– Вам крупно повезло. Есть один дом и даже не в Торнедалене.

– А моих денег хватит?

– Хватит, и даже еще останется. Когда вы сможете туда поехать, чтобы все осмотреть?

На следующий день после обеда они отправились в дорогу и, когда въехали во двор белого дома с растущими вокруг него пятью березами и садом, Сири поняла, что здесь-то она наконец сможет обрести свое счастье. Просто обязана.

Наконец-то она смогла вздохнуть спокойно. Сири взяла Онни за ладошку, и тот поднял на нее свои большие глаза и спросил:

– Что это, мама?

– Здесь мы будем жить, мой ангел, – ответила Сири, и у нее на глаза навернулись слезы – от счастья.

Вскоре появился маклер, и они все вместе осмотрели участок. Он был небольшим. Раньше здесь выращивали зерновые, но после размежевания и продажи по частям от участка осталось совсем немного. Здесь даже хлева не было, не то что выгона, и прямо за участком проходило шоссе, по которому на большой и малой скорости проносились тарахтящие тракторы и пыльные машины, но шоссе – это не страшно, ведь всегда можно поставить забор. Зато там были небольшая банька, дровяной сарай и детский домик для игр (Онни не знал, что это такое, прежде он никогда их не встречал), а еще псарня.

– Там мы сможем держать собак, – объяснила Сири Онни.

В самом доме было светло и чисто – совсем не то, что в темной и мрачной усадьбе в Аапаярви, где, казалось, даже сами стены пропитались страхом, и его невозможно оттуда смыть.