Завещание

– Как-то раз я проснулась ночью, – в полголоса зашептала девушка. – Дрожа от холода и необъяснимой тревоги. В темноте, единственным источником света оказался не мой ночник, а фонарный столб отрисовывающий сквозь шторы карикатуры и фигуры на стене. Я протянула руку и щёлкнула выключатель, свет не загорелся. Свесила обе ноги с кровати и ступила на ледяной пол. Мёрзлый, холодный коврик напоминал жухлую траву, покрытую инеем. «Я точно нахожусь дома?», подумала я тогда про себя. Обстановка вокруг говорила «Да», но ощущение, само нутро, ширящееся тревога трубила обратное. Я приоткрыла дверь и выглянула из комнаты. Свет отсутствовал везде, но только там намного темнее, ведь ко мне свет проникал с улицы, а в коридор нет. Половицы на лестнице заскрипели, кто-то медленно поднимался. Меня вдруг посетила совсем навязчивая мысль «Наверно это бабушка Клава». «Внученька моя, это я», раздалось с лестницы и размеренный шаг ускорился, превратившись в бег. Меня прострелило молнией с головы до пят, и я только успела засунуть голову обратно и хлопнуть дверью, когда старуха уже добежала и давила на ручку, пытаясь попасть в комнату. Я обеими руками тянула ручку вверх, параллельно пытаясь поставить дверь на блокировку. В итоге у меня получилось заблокировать замок, споткнувшись я упала на пол, и не отворачиваясь отползла к стене. Ручка трепыхалась ещё некоторое время, затем всё стихло. Я не могла кричать, двигаться, такое чувство, что от страха забыла даже как дышать, особенно в тот момент, когда блокировка снялась, ручка наклонилась, и дверь скрипя приоткрылась. Я закрыла лицо руками. Кто-то прошёл в комнату, затем остановился, в упор смотря на меня. Непонятно почему, но я почувствовала призрачное присутствие человека из угла комнаты и начала повторять про себя «если открою глаза, то умру, если открою глаза, то умру», и что есть мочи зажмурилась. От прикосновения к моей руке я завизжала и всё-таки открыла глаза. Тёплый, летний солнечный свет попадал мне на кожу. Наступило утро. Это был сон, ночной кошмар. Один из тех после которого ты обнаруживаешь себя кричащей на весь дом в слезах, в той же самой позе, на том же самом месте, что и как тебе казалось секунды назад, хотя на деле прошла целая ночь. Тогда же я и осознала, сначала на уровне чувства, потом инстинкта и затем на уровне абсолютного знания, старушка из зеркала и та что пыталась вломиться в мою комнату, имеет одно и тоже лицо. В тот же день я рассказала бабушке про свой сон, она ничего не ответила, а только спросила: «Давно она тебе снится?». Затем я пыталась отыскать фотографии с бабушкой Клавой, но ничего не нашла, кроме нескольких чёрно-белых фото, где она совсем молодая, – Олеся вздохнула. – Странно, но после этого Бабушка Клава стала сниться всё меньше и меньше, а на её место снова встала тёмная фигура из угла комнаты, правда в какой-то момент, и она перестала являться в мои сны.

Я слушал не отрываясь, не подавая вида, что мне страшно до онемения конечностей.

– И вот на днях мама мне сообщает, мы едем в Балашов, потому что бабушка Клава умерла, – немного иронично произнесла Олеся. – Естественно, меня снова начал сковывать страх. Я бы не смогла вынести в её квартире ночь. Но тут появляешься ты и предлагаешь переночевать. Я…Я понимаю это прозвучит эгоистично, но ты оказался моим спасательным кругом, за который я крепко уцепилась.

После этого разговора, мы ещё немного побеседовали на отвлечённые темы. Я дождался пока Олеся уснёт, продлил на телевизоре таймер сна и под мелькающие картинки с экрана, отправился на встречу новому дню.

ГЛАВА 4. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Ночь прошла гладко. Настолько гладко, что я не запомнил ни одного сна. Никаких шорохов, бормотаний, посторонних звуков и прыжков из постели. Никто из нас не только не просыпался до самого утра, а даже не ворочался. Ночь прошла чудесно и об этом свидетельствовал бодрый, отдохнувший вид и слегка воодушевлённый настрой, от того что тёмное время суток миновало нас без происшествий. А потому, когда глубокая осень встретила мрачными небесами пепельного цвета, сквозным ветром, вонзающим невидимые клыки через одежду, и топями грязи, никто не огорчился. Олеся не ругалась по поводу перемазанной обуви, а я не плевался, что в свой выходной перед работой, мне пришлось утром куда-то идти и что-то делать. Настроение было, не отличное, далеко от отличного, но на том уровне что выше перечисленные аспекты не вызывали раздражения. И даже вновь обострившийся на полпути, как язва у хроника, ноябрьский дождь, не изменил отношения к новому дню.