Завещание

– Кирилл, я тебе наверно раз двадцать звонила. У тебя всё в порядке? – Донеслось из динамика. В голосе слышалась взволнованность, обеспокоенность и радость.

И какой же у неё приятный голос.

– Ну скажем так не двадцать, а … – Блин она же волновалась, что я несу. – Прости, тут кутерьма сегодня такая, вызовов полно, одно на другое, а ещё… – А ещё я не стал дальше продолжать.

В эфире повисло молчание, созданное тем что я не продолжил, а Олеся напротив, ждала продолжение.

– Я так понимаю, договаривать ты не собираешься, – снова заговорила девушка. – Кирилл что случилось?

– Ничего не случилось. – Шёл я на попятную.

– Ты врёшь, – поймала меня Олеся. – Я по голосу слышу. Выкладывай, кто там на тебя серьёзности навел?

– Да никто на меня серьёзности не наводил. Просто задолбался. Хочу в отпуск, домой. Врубить какую-нибудь хрень по ящику, набухаться и лечь к тебе под бочок спать.

Очередная пауза и из трубки раздался смех.

– Губа не дура, гляди что, под бочок он захотел, работай давай. Кто людей спасать будет? Под бочком завтра полежишь. – Подшучивала Олеся.

Как известно, в каждой шутке есть доля правды. Я это знал, и Олеся это знала.

– Я учту. В хату утром запрусь и специально залягу к тебе под одеяло.

– Как заманчиво и интригующе. Буду с нетерпением ждать, – ластилась Олеся и продолжила. – Серьёзность тебе не к лицу Кирилл. Я надеюсь ты хоть немного улыбнулся во время нашего разговора?

Всю дорогу пока мы говорили, я смотрел не на улицу, а на своё отражение в стекле и черт возьми да, улыбнулся.

– Если честно, то да.

– Таким ты мне больше нравишься, – подвела черту девушка. – Завтра домой придёшь, расскажешь кто тебе кровь попортил?

– Расскажу, – и положительно кивнул. – Обязательно расскажу.

«Извините связь прервалась».

Зашибись. На экране телефона высветился значок, обозначающий отсутствие сети. Вот тебе и информационный век технологий, шаг влево шаг вправо, и цивилизация закончилась. Водила продолжил выписывать пируэты на буханке, не обращал на меня внимание. Он был человек, который не лез с расспросами, расскажешь сам – хорошо, не расскажешь и не надо, значит не его дело. Мужик сконцентрировался на дороге и каково было его удивление, когда машину дёрнуло, и мы остановились.

– Заглохла. – Подметил я неуместно.

– Ну ёшь твою клёш, – вместо машины завёлся водитель. – Вовремя ты глохонула мать. – И слегка ударил ладонями по рулю.

Он попытался реанимировать автомобиль, но буханка не подала даже мнимую надежду на воскрешение. Вывод: терминальное состояние, стадия – клиническая смерть.

– Давай родная. Ну же. Ты же у меня умничка, никогда не подводила. – Опустив голову на руль, продолжал водила.

Со стороны это может показаться странно, глупо, нелепо, но. Всегда есть «Но». Но такие вот водительские уговоры, порой срабатывают удивительным образом. Ещё в спектр подобных торгов с автомобилем, входит поглаживание по рулю или по передней панели. И пока мой напарник пытался реанимировать пациента и сотворить водительское чудо, я тоже решил попытать удачу и повторно набрал Олесе. Но не УАЗ-452, не мобильная связь, работать не хотели. А это значит, казино взыграло ставку, а моя удача равна выпадению двойного зеро на рулетке, поделённое на двое. Оставалось только вздохнуть, приложится головой к боковому стеклу и пялиться в лобовуху.

По обеим сторонам от дороги селились, а теперь расшатывались на ветру задубевшие берёзы. Ветер рвал и метал, и обязательно сорвал весь лиственный покров, если бы таковой ещё имелся. Справа, сквозь живую ограду из обнажённых деревьев, проступало поле, и все опавшие листья стелились на нём. За ним пару отключенных, недействующих, покосившихся столбов линии электро-передач. Ноябрьская панорама явно не удалась, она не навивала мысли о высоком, стихи об одухотворённом, песни о прекрасном. Не обличала в сердце тоску, которая дрожащей рукой на бумаге выливалась в прозу. Ничего такого. Обычная, естественная, натуральная как сама матушка природа, без примеси лишних красок, без добавления палитры тонов – типичная осень.

Я снова уставился в своё отражение и смотрел до тех пор, пока периферийным зрением что-то не уловил. Стоило продолжить самолюбование, но глаза рефлекторно повело в сторону.

– Что за дьявольщина? – Сорвалось с губ.