Завещание

Стартовав в начале девятого, прибыл я на станцию только ближе к часу дня. Самое время пообедать, позвонить Олесе и спросить ребят про прошлую смену. Зайдя в «Обедню», очередное странное название помещения на станции, девчата грели обед в микроволновке и наводили кофеёк три в одном. Параллельно обсуждая ДТП, произошедшее тремя часами ранее, на трассе Балашов – Саратов. Гружённая фура снесла на полном ходу Ниву, вылетевшую на встречную с грузовиком полосу. Водитель фуры остался жив, отделавшись испугом и парой сломанных рёбер, чего нельзя сказать о пассажирах внедорожника. Машину сплющило похуже испытаний на краш-тест. Понять, где останки водителя, а где рядом седевшего, среди исковерканного железного хлама, по приезду, выяснить было невозможно. Смерть оказалась мгновенной и внезапной, но не для всех пассажиров Нивы. Десятилетний мальчик, прежде чем его мучения окончились, прожил ещё пятнадцать минут. Его конечности зажало обломками автомобиля. После изъятия изувеченного тела из транспорта, можно было наблюдать последствия. Пальцы левой руки вывернуты в разные стороны, мотались на сухожилиях или отсутствовали вовсе. Плечевая и лучевая кости сломаны и раздроблены, проступали из-под мышц и кожи. Правая нога осталась практически целой её сдавило меньше. Из коленного сустава левой, торчала надломленная кость, а ниже кусок железа, практически отсекал стопу, наполняя струйкой крови, детский ботиночек. Единственное, что успели медики, увидеть, как мальчик выблевал на жёлтый вязаный свитерок, содержимое желудка и две симметрично вытекающие слезы, бегущие из остывающих глаз. После чего сделав вдох, скончался. Одним поворотом руля не стало целой семьи: отца, матери и десятилетнего ребёнка.

– Жуть. – Произнёс я, когда они переключились на другую тему и теперь обсуждали ноябрьский каталог Эйвон.

– Что? – Подняв на меня глаза, с вилкой в руках, спросила Олеся.

Тоже Олеся, только не Морозова, а Минаева, и замужем за другим здешним сотрудником, Лёхой Минаевым. Олеся – теперь мне нравилось это имя. Оно стало для меня чем-то большим, олицетворением прекрасного, воплощением Ангела на грешной земле.

– Что? – Снова переспросила Олеся, глядя на меня.

– Жуть говорю, с этой аварией.

– И не говори. Каково теперь родственникам. Не дай бог, такое кому-нибудь пережить.

В разговор включилась Марина. Они с Олесей были подруги не разлей вода. Учились вместе, работают вместе, при том, в одну смену и похоже на пенсию уйдут тоже не порознь, если конечно в последующие годы их обоюдной дружбы, между ними не встанет камень преткновения.

– Всю семью одним разом. Страшно конечно. Мальчишку особенно жалко, тем более, когда у самой такой растёт. С другой стороны, если бы ребёнок живой остался, в лучшем случае калека на всю жизнь, в худшем овощ. Кому бы он такой нужен был? Родственникам? Сомневаюсь. Мучение, а не жизнь. – Рассуждала Марина.

– Марин, ну ты так рассуждаешь интересно. Вот со мной такое произойди, мы с Лешкой в аварию попали, а Данька живой остался… – Не успев изложить суть мысли, Марина прервала Олесю.

– Сплюнь. Тфу, тфу, тфу. Что ты такое говоришь?

– Я гипотетически, – настояла Олеся. – Разве ты бы не взяла моего ребёнка, овощем или калекой?

– Типун тебе на язык.

– Нет, подожди, ты ответь, – напирала Олеся на подругу. – Взяла бы?

Марина смотрела на подругу, типа ты и так знаешь ответ, зачем спрашивать.

– Ну конечно взяла. Олесь, но я это я, а ты мне как сестра. Но это частный случай. Мы с тобой такие. В большинстве, ребёнок стал бы никому не нужной обузой. Да и что бы за жизнь его ждала. – Разгорячилась Марина.

– А я бы всё равно хотела, чтобы мой ребёнок остался жив. – Высказалась Минаева.

– Всё, закрыли тему, – начала есть Маринка, ставя точку в этом разговоре. – И что бы я от тебя больше не слышала, таких гипотетически.

Девушки принялись за обед. И только я подумал, что обо мне забыли, как к моей персоне снова вернулся интерес.

– Кирилл, а ты чего в дверях стоишь, как не родной? Есть будешь? – Поинтересовалась Минаева. – У нас тут макароны с мясом в подливке и рис с котлетами. Маринка вон разносолы домашние припёрла, сама крутила.

– Иди садись, – повернувшись сказала Марина и отодвинула свободный стул. – А то каждый день худеть собираемся, а вместо этого жрём как кобылы. Поможешь нам в наших начинаниях. Олеська ещё ничего, а я…

– Да в каком месте я ничего. – Перебила Минаева.

На самом деле, если субъективно или объективно, они обе ничего. Стройные дамы, не полные не худые, обычные. Но пунктик о полноте стоял у многих женщин по умолчанию и если он стоял, то уже не убирался. Говори не говори, обсуждай не обсуждай, делай комплименты, подчёркивай стройность фигуры, а пунктик всё равно останется.

– Спасибо большое за предложение, но не сейчас. Что-то не хочется.

– Потом не будет. – Улыбнулась Ковалёва, и я заметил на переднем зубе небольшой скол.

К слову Ковалёва – это была девичья фамилия Марины. С мужем она не жила и растила ребёнка одна.

– Не страшно, я пока кофейком обойдусь. – И направился к электрическому чайнику.