Завещание Базиля Крукса

Забыл сказать, что я просил нотариуса сообщить Каучо, будто месяц тому назад к нему являлся с книгой человек, в котором Каучо должен был признать Кнатца, к тому времени исчезнувшего.

Вчера я зашел в каюту капитана, взял там роман, переплетенный в обложку тома XIII сочинений Лопе де Вега, и положил его в сундук исчезнувшего кочегара. Ставя Каучо на нос, я был уверен, что он воспользуется случаем. Каучо попался в ловушку и действительно взял из сундука книгу, за которой так долго охотился. Между тем, на странице 173 ее я успел написать:

«Каучо, в стакан, стоящий на прилавке бара, введена капля цианистого калия. Если вы предпочитаете смерть позору, то вы знаете, что вам остается делать».

Вы заметили, как поспешно направился Каучо за стаканом. Более полного признания и желать нельзя.

Транкиль замолчал, Пигот счел нужным сделать возражение:

— Но Каучо должен был предположить, что Кнатц взял книгу с собой.

Француз с улыбкой ответил:

— Каучо отлично знал, что книги при Кнатце не было, так как он убил его. Когда и почему, может быть, мы узнаем от доктора. Пока скажу только, что он как раз хоронил свою жертву в саду, когда мы втроем зашли к нему. Я получил в этом полную уверенность, когда, проходя мимо бюро похоронных процессий, увидел венок из хризантем: именно хризантемы сажал доктор.

— Еще одно замечание, — заупрямился Пигот. — Вы построили весь свой план на предположении, что я верну книгу на место. Но что было бы, если бы я поступил иначе?

— Этого не могло быть, — любезно заявил француз. — Я знал, что вы поставите книгу на место, потому что сам поступил бы так же точно.

Этот скрытый комплимент заставил просиять суровое лицо Пигота.

— Позвольте и мне сказать слово, — вмешался Каучо. — Мосье Транкиль в общем правильно восстановил происшедшее, но все же моя вина не так велика, как ему кажется.

Все началось в тот несчастный день, когда я подобрал на дороге листок, который оказался письмом этого проклятого Базиля Крукса. Я начал всюду искать его не менее проклятый роман. Приблизительно шесть месяцев тому назад я обратился к Грегорио, который с лукавой улыбкой сообщил мне, что продал роман капитану Родериго.

Случай помог мне. Вскоре меня позвали на «Альдебаран» к заболевшему капитану. Я сумел втереться к нему в доверие и убедить его в том, что у него туберкулез в начальной стадии. Ему пришлось отказаться от мысли о дальнем плавании, и я таким образом выиграл время. Я стал делать ему впрыскивания. Но здесь, мосье Транкиль вы ошиблись: видит Бог, я и не думал прививать ему туберкулез, но только вводил ему в вену средство, повышающее кровоточивость тканей. Кровь в платке у капитана — не из легких, а из десен.

Лицо капитана просияло.

— Каучо, — сказал он, — вы отъявленный негодяй! Но я прощаю вам все за то, что вы избавили меня от этого ужаса.

Он переглянулся с Лаурой. Все поняли, что капитан боялся не смерти.

— Моя выдумка ни к чему не привела, — продолжал Каучо. — Я вернулся к Грегорио и стал выпытывать у него подробности. Я ничего не добился, но вызвал в нем уверенность, что проданная им книга представляет большую ценность. Он человек не стесняющийся при выборе средств, мы знаем уже, что он подкупил Рамона и что из этого произошло. Кстати, это он придумал дьявольскую махинацию с переодеванием Рамона в капитанскую форму.

На утро после смерти синьора Тейа я явился к Грегорио с намерением вступить с ним в сделку. Но он посмотрел на вопрос иначе и решил устранить опасного соперника. Вы уже знаете, что убил я его в состоянии необходимой обороны.

Я уже решился было попытаться обойтись без книги, как совершенно неожиданно ко мне явился Кнатц. Из неосторожных слов Рамона он, видимо, что-то сообразил, и с места в карьер потребовал с меня за молчание крупную сумму денег. Я понял, что, если немедленно его не устраню, то всю жизнь буду его рабом. Я резко отказал, и, когда он повернулся к выходу, выстрелом в затылок уложил его. Вы были правы, мосье Транкиль: я зарыл его труп под хризантемами.

Еще одно: письмо, находящееся в моих руках, стало совершенно бесполезным. Позвольте отдать его вам, капитан, в качестве слабого искупления за все причиненное вам зло.

Капитан машинально взял письмо и положил его на стол. «Дочь Золушки» в переплете XIII тома Лопе де Вега оставалась лежать рядом.

ГЛАВА 31. Завещание Базиля Крукса.

— Как все странно переплелось, — заявил капитан. — Не скрою от вас, господа, что мысль об этой болезни в конец угнетала меня: незадолго до того, как захворать, я встретился с синьорой Лаурой, узнал, что она несчастна в браке и вдруг понял, что все годы тайно сгорал от любви к ней.

С этого дня начались мои страдания; я не мог примириться с мыслью, что не имею права связать своей судьбы с судьбою той, которая была мне дороже жизни...