Завещание Казановы

– Все хорошо, Васенька. Спасибо за комплименты и заботу.

– Да какое там… Тебе ведь сейчас волноваться нельзя, я так понимаю. А как не волноваться, если отец такое выдал. Ты же не можешь не думать, не переживать ситуацию? Я это имею в виду…

– Я стараюсь не думать, сынок. Пока живу на автопилоте, а там, глядишь, и на посадку пойдем, и приземлимся куда-нибудь.

– Молодец… А знаешь, я горжусь тобой, мам. Горжусь твоим решением. Да, ты молодец! И я буду заботиться о тебе, помогать… Ты только говори, что надо делать, ладно? Я сам не догадаюсь.

– Хорошо. Спасибо, сын. Вот за эти слова отдельное и большое-большое спасибо! Да ну тебя, прямо до слез довел! Такая сентиментальная стала…

– Это ничего, мам. Тебе идет быть немного сентиментальной.

– Ладно, не подхалимничай. Иди уже, если собрался!

– Я тебе утром позвоню, хорошо?

– Звони, только не очень рано. Иди…

– Все, пошел. Береги себя, мам.

Васька ушел, по привычке чмокнув Арину в щеку. Она подошла к окну, дождалась, когда он выйдет из подъезда. Вот он шагнул в сумерки, пересек двор, свернул за угол…

Какой длинный сегодня день. Устала. Надо идти спать. Надо себя беречь, как посоветовал Васька. Иногда этот формальный совет звучит весьма и весьма к месту.

* * *

Женя позвонила через два дня вечером, и Арина вздохнула, принимая вызов – а что делать, не отмалчиваться же.

– Здравствуйте, Арина Игоревна. Вы дома сейчас?

– Да, Жень, дома.

– Можно, я приеду? Не могу сидеть в четырех стенах. Невыносимо… Я ненадолго, я просто посижу рядом с вами. Хотя бы полчаса… Можно?

– Жень, ну что ты спрашиваешь! Приезжай, конечно. Я тебя ужином накормлю. Правда, обрадовать мне тебя нечем.

– Да я понимаю. Это ничего, не переживайте, я посижу немного и уеду. И ужинать не буду, чтобы вас не напрягать. Я вам не буду мешать, занимайтесь своими делами, молча посижу и все.

– Приезжай, Жень. У меня нет никаких срочных дел, что ты будто извиняешься все время. Давай, жду…

Она и в самом деле «просто посидела немного», зажав ладони меж колен и слегка покачиваясь. Даже от чая отказалась, резко мотнув головой. Арина не стала мучить ее расспросами – да и о чем тут спрашивать, и без того все ясно… Переживает Ежик. Мучается своей неприкаянностью. Решает извечную бабью проблему случайного «залета» – быть или не быть. Хотя вроде и решила, и даже объявила о своем решении в прошлый раз.

Может, она хочет, чтобы ее отговорили от принятого решения? Не хочет на себя брать ответственность? А что, иногда так бывает, когда чаша весов начинает клониться в одну сторону, и не хватает легкого нажатия чужого пальца.

– Ты себя плохо чувствуешь, Жень? – нарушила напряженное молчание Арина.

– Да нет, все нормально. Вы не обращайте на меня внимания, это я так от себя убегаю. У меня идиосинкразия к самой себе образовалась в последнее время. Будто вижу себя со стороны – унылую, несчастную, неприкаянную. И знаете, какие мысли в голову лезут?

– И какие же?

– Мазохистские мысли. Вася правильно сделал, что меня бросил. Ему рядом со мной плохо было. Я понимаю, потому что мне от самой себя тоже плохо.

– Жень, у тебя сейчас просто состояние такое… Это пройдет, правда. Это у всех так бывает после расставания.

– Я не расставалась, Арина Игоревна. Меня бросили.

– Ой, ну какая разница.

– Большая разница, Арина Игоревна. Впрочем, не будем спорить. Оно вам надо – силы на меня тратить? У вас и самой наверняка с этим делом напряженка. Силы для себя экономить надо. Ладно, я пойду. Спасибо, что на звонок ответили, что разрешили приехать.

– Ну о чем ты… Звони в любое время. И приезжай… Можешь и без звонка… Я вечерами всегда дома. Одна…

– У вас что, подруг нет?

– Почему же? Есть… Но у всех свои семьи, свои дела. Знаешь, когда женщина долгое время живет в счастливом браке, у нее и подруги образуются такие же – семейно-счастливые. Как-то само собой так выходит. А потом, когда счастливый брак распадается, образуется вакуум. Новые подруги пока не нашлись, а старые шарахаются, как от чумы, заразиться боятся. Хотя и не всегда так происходит, бывают исключения… У меня есть близкая подруга, Ольгой зовут, но мы с ней поссорились. Я сама виновата, я ей вечеринку испортила.

– Вы? Да ну… Не может быть. А как так получилось?

– Не хочу рассказывать, Жень… Вернее, вспоминать не хочу…

– А, ну ладно.

– Не обиделась?

– Я? На вас? Да вы что… У меня на сегодняшний день ближе вас нет никого, уж так получилось. Ладно, я пойду, еще раз извините.

Она быстро встала со стула, быстро шагнула в прихожую, будто сбегала от собственного неловкого откровения. Арина едва успела бросить ей в спину:

– В любое время, Жень…

Она и заявилась в «любое время», причем весьма неудачное. Кто любит принимать гостей ранним субботним утром? Да никто. Это какую настырность надо иметь, чтобы собраться в гости ранним субботним утром, когда не чувствующий подвоха чужой организм расслаблен свободным сном, когда не ждет подлого позывного будильника и валяется в любимой постели, прокручивая в голове обрывки сновидений и лениво удивляясь – привидится же такая ерунда!