Завещание Казановы

– Да, ты выглядишь моложе. Намного моложе. Тебе лучше стало, да?

– Не груби матери. Здесь не место выяснять отношения.

– Так ты ж сама провоцируешь. Иди лучше, поздоровайся.

Дядя Филя был давним другом отца. Настолько давним, что и подумать страшно, как иногда говаривал дядя Филя. По его словам выходило, что дружба их началась чуть ли не с роддома и продолжилась в одном дворе, а потом в одной школе соседством по общей парте, совместной армейской службой и учебой в одном институте. Впрочем, отец всегда эти воспоминания опровергал и шутливо отбрехивался от крепкой дружеской привязанности, утверждая, что дядя Фима преследует его по жизни, как собачий хвост. И рад бы от него отвязаться, но ничего с этим атавизмом природы не поделаешь.

Дядя Филя на «атавизм» и не думал обижаться, дружил взахлеб, верно и преданно. Скорее, он сам примерил на себя роль «хвоста», и она ему очень нравилась. И жена его Симочка тоже ступила на эту стезю, глядела на мужниного друга с обожанием. Помнится, однажды мама смеялась, доказывая отцу, что дядя Филя страшно ревнует к нему Симочку, и этим обстоятельством, в сущности, объясняется вся дружба…

Вообще, дядя Филя и тетя Сима представляли собой странную, но весьма органичную пару. Оба маленькие, оба из породы альбиносов, только Симочка гораздо симпатичнее выглядела, потому что постоянно припудривала красноватые щечки и окрашивала волосы в светло-голубой цвет. Как говорила сама тетя Сима – другой цвет «хоть убей, не прилепляется». И даже сейчас из-под черной шляпки с вуалью выглядывала эта поблекшая и сильно поредевшая голубизна.

– Лиза?.. Неужели это ты, Лизочка? Господи, помилуй!.. – по-бабьи всплеснул руками дядя Филя и тронул Симочку за плечо, разворачивая ее к маме. – А я тебя сразу и не узнал.

– Да, это я, Филя. Неужели так постарела? – тихо спросила мама, наддав в голос порядочную порцию печального лукавства, призывающего дядю Филю тут же начать утверждать обратное. Собственно, дяде Филе ничего больше и не оставалось…

– Ну что ты, Лизочка, что ты! Наоборот, очень хорошо выглядишь! Это мы с Симочкой выглядим, как трухлявые белые грибы, которые и в корзинку взять побрезгуешь, а ты ничего еще… крепенькая… в соку…

– Лизочка, Лизочка… Сколько лет мы не виделись? – приобняла маму тетя Сима, с нежной грустью глядя в глаза.

– Двадцать лет, Симочка, двадцать лет. Арине около восемнадцати было, когда Игорь нас оставил. А теперь ей тридцать восемь. У меня внуку уже двадцать лет…

Обернувшись к Арине, мама проговорила с приказными нотками в голосе:

– Подойди, поздоровайся!

Дядя Филя и тетя Сима глядели на Арину с вежливым, печальным и немного восторженным любопытством. Так глядят на давно выросших чужих детей, стараясь доставить удовольствие родителям.

– Здравствуйте, дядя Филя, тетя Сима… – грустно улыбнулась им Арина.

– Здравствуй, деточка… Какая ты стала! И не узнать! В юности была красавицей, но теперь вообще… – закатил глаза и развел руки в стороны дядя Филя. – Игорехина порода, один в один!

– А вот и Вася приехал, мой внук… – глядя куда-то сквозь редкую печальную толпу, образовавшуюся в небольшом церковном дворике, проговорила мама. Подняла руку, махнула призывно ладонью в черной ажурной перчатке. – Ага, увидел, сюда идет.

Дядя Филя и тетя Сима встретили Васю с таким же восторженным любопытством, огладили по плечам, поцокали языками, будто покупали породистого жеребца на рынке. Вася улыбался вежливо, стараясь сохранить на лице положенную случаю печаль, косился на стоящую невдалеке Женю.

– Игорь всегда грустил, что внука почти не видит, – вздохнул дядя Филя, обращаясь к Арине. – Особенно в последние годы.

– Да… После смерти бабушки мы как-то выпали из общения, – подтвердила Арина, отводя глаза от недовольного Васиного взгляда. Хотя в его глазах больше удивления было, чем недовольства: Женю, мол, для чего сюда притащила? Ладно бы, к себе домой, но на похороны?

И что ему ответишь? Как объяснишь? Да и надо ли сейчас объяснять, в такой момент.

– А твой муж, Ариночка? Он тоже здесь? – некстати поинтересовалась тетя Сима, поправляя вуальку на шляпе.

– Нет, он в командировке… – торопливо ответила за Арину мама. – Так получилось, что не успел приехать.

Арина поморщилась, опустила глаза – стало неловко за маму, за себя… И за Васю тоже. Почему мама за них все решила? Наверное, думает, что прикрыла их ложью. Но никогда суетливая ложь не сумеет скрыть правды. Наоборот, выпячивает ее наружу, давая повод для грустной догадки тем, кому эта ложь была предназначена. Да и нужны ли эти догадки – здесь и сейчас? И какими они кажутся мелкими – здесь и сейчас.

– Что ты пристала со своими расспросами, – сердито накинулся на жену дядя Филя. – Тоже, нашла время. Вон, к Лене подойди, она тебя зовет.

Тетя Сима сжала мамин локоток, улыбнулась виновато – прости, мол, – и повернулась было, чтобы отойти, но мама успела быстро спросить:

– А Лена… Это последняя жена Игоря? Покажи мне ее…

– Да, Лизочка, да… Вон она стоит, на крыльце, видишь? Высокая такая, рыжая, в черном шелковом платье?