Завещание Холкрофта

– Он думает, что Бомонт был агентом ОДЕССЫ; что я обделывал какие-то делишки с Граффом и бежал из Бразилии, спасая свою шкуру. Так он сказал Кесслеру. Но Холкрофт понятия не имеет о том, что произошло в Рио на самом деле, и подозревает меня лишь в убийстве. Только это его и тревожит. – Теннисон улыбнулся. – Я сыграю на его предположениях. Придумаю нечто настолько удивительное и ошеломляющее, что покажусь ему святее самого Иоанна Крестителя. И конечно, не премину поблагодарить его за то, что он убрал этого ужасного Бомонта с нашего пути.

Гретхен притянула руку брата к себе, поместила ее между обтянутыми чулками бедрами и, сжав ноги, принялась тереться о ладонь Теннисона.

– Ты не просто красив. Ты изумителен.

– А потом я выверну ситуацию наизнанку, и уже ему придется убеждать меня, что он достоин участия в Женеве. С точки зрения психологии, жизненно важно поставить Холкрофта именно в такое положение: в этом случае его зависимость от меня неизмеримо возрастет.

Гретхен сжала ноги покрепче, взялась за запястье брата и стала резко двигать его рукой.

– Твоя речь возбуждает меня, ты ведь знаешь об этом?

– Погоди еще немного, любовь моя… Единственная моя… Нам нужно закончить разговор. – Теннисон погрузил пальцы в промежность сестры. Гретхен застонала. – Конечно, поговорив с Хелден, я буду лучше знать, что сказать американцу.

– Значит, ты хочешь увидеться с ней до встречи с Холкрофтом?

– Да. Позвоню и скажу, что мне нужно срочно встретиться с ней. Впервые в жизни она увидит меня обуреваемым сомнениями и отчаянно нуждающимся в ее совете.

– Блестяще! – Гретхен вынула руку брата из своей промежности и положила себе на грудь. – А наша сестричка все еще носится с обломками кораблекрушений? С этими бородатыми «Проклятыми», не имеющими привычки чистить зубы?

– Конечно. Она чувствуют себя нужной, а это всегда было ее слабостью.

– Потому что она родилась не в рейхе.

Теннисон иронически усмехнулся:

– Дабы полностью удовлетворить свою потребность быть нужной окружающим, она решила стать сиделкой. Живет в доме Полковника и ухаживает за этим мерзким калекой. Дважды в день меняет машины, чтобы не привести к нему на хвосте убийц из «Возмездия» и ОДЕССЫ.

– Кто-нибудь из них однажды прикончит ее, – задумчиво произнесла Гретхен. – Надо над этим серьезно подумать. Как только получим деньги, Хелден нужно вызволять. Она не дура, Иоганн, и вряд ли захочет стать очередной жертвой «Возмездия» или ОДЕССЫ.

– Я уже об этом думал… Кстати, об убийствах: скажи, Холкрофт не упоминал при тебе имя Питера Болдуина?

– Нет. Ни слова не сказал. Я ведь играла роль взбалмошной, обиженной супругом женщины. Поэтому он, с одной стороны, не хотел меня пугать, а с другой – не желал давать мне сведений, представляющих опасность для Женевы.

Теннисон кивнул. Они с сестрой все рассчитали правильно.

– А как он реагировал на мое имя?

– Я не оставила ему времени на реагирование, – ответила Гретхен. – Я просто сказала, что фон Тибольтов будешь представлять ты… Как тебе кажется, почему Болдуин хотел перехватить Холкрофта в Нью-Йорке?

– Я попытался составить цельную картину, и вот что получилось. Болдуин был агентом МИ-6 в Праге и продавал свою информацию каждому, кто оценит его преданность в большую, нежели конкуренты, сумму. Так продолжалось до тех пор, пока на него не пали подозрения своих же людей. Они его уволили, но суду предавать не стали, ибо у них не было достаточно улик: Болдуин в прошлом был двойным агентом и использовал это обстоятельство как прикрытие, клятвенно утверждая, что и в Праге вел двойную игру. Кроме того, Болдуин знал имена всех британских агентов в Центральной Европе и, очевидно, намекнул начальству, что вся эта сеть будет провалена, если с ним что-то случится. Во всяком случае, он сумел доказать свою невиновность и утверждал потом, что его наказали за слишком хорошую работу.

– А какое это имеет отношение к Холкрофту?

– Чтобы понять Болдуина, нужно его видеть. Он и в самом деле был очень хорош, а его источники информации – одни из самых надежных. Вдобавок ко всему Болдуин был профессиональным сыскарем: он мог выследить и вынюхать все что угодно. Будучи в Праге, Болдуин узнал о том, что, по слухам, в Женеве прячут целое состояние, награбленное нацистами. В этом слухе не было бы ничего необычного – подобные истории возникали чуть ли не каждый год после падения Берлина, – если бы на сей раз не упомянули имя Клаузена. Впрочем, и в этом нет ничего удивительного: Клаузена некогда называли финансовым гением рейха. Но Болдуин не был бы самим собой, если бы не проверил этот слух с величайшей въедливостью. Таков его стиль работы.

– И он стал копаться в архивных донесениях агентов, – догадалась Гретхен.