Завещание предков

  - Хичирхэг! Мехел багатур! - Орёт третий, кидаясь в атаку и отлетает в стороны по частям. Но его крик услышан. Степняки как мухи липнут к сильным бойцам. Какие же сказки им рассказывают в детстве, если они свято верят, что сила убитого ими богатыря перейдёт к ним?

  - Мехел бага... - Докричался, поганец.

  Давайте, лезьте ко мне. Хоть по одному, хоть все скопом. Парням легче станет.

  Взглядом выхватываю лицо убитого новика. Третей. Рядом Паша Савельев, сжимающий саблю. Остекленели его голубые глаза.

  А-а-а.

  Ярость выплёскивается наружу. Ещё быстрей раскручиваю клинки и кидаюсь к бревенчатой стене, где монголы проскакивают внутрь укрепления.

  - Твари!

  Монголы отхлынули, или просто кончились. Из-за щитов больше никто не появлялся.

  Сердце как долото стучит в груди. Час непрерывной рубки показался вечностью.

  Оглядываюсь.

  Однако густо мы накрошили врагов. Кажется, что тут полёг целый тумен, но и наши полегли почти все. Между трупов, осторожно переступая, бродят забрызганные кровью ратники, вглядываясь, и не узнавая друг друга. Мало, как же мало нас осталось. Рядом останавливается один из них и ставит щит к ноге. Мой щит. Он весь в прорубах и крови. Георгий Победоносец на нём только угадывается. Ратник поворачивается, но я не узнаю его лица.

  - Кто ты?

  Он поднимает руку и проводит ею по лицу, вытирая кровь, но ещё больше размазывает её. Сплёвывает и хрипло говорит:

  - Лисин Илья, Володимир Иванович. Хороший щит, крепкий. Спас он меня.

  - Дарю.

  Солнце уже коснулось края горизонта.

  Ого! Монгол-то стало меньше. На миг показалось, что действительно здесь полегла половина орды. Но потом стало ясно - войска просто уходят. Поняли что мы больше не угроза? Или просто уходят в свой лагерь. Но перед отрогом холма ещё стояли степные тысячи. И напротив пологого склона ханская "коричневая" гвардия пока никуда не делась. Ханский бунчук так и стоял там, где я его в последний раз видел.

  На холм медленно въехал давний глашатай и прокричал:

  - Урусуты! Великий хан восхищен вашим мужеством. Он хочет увидеть "мехел багатура" и поговорить с ним.

  Монгол, гарцуя у края склона, переместился к другому краю укреплений и повторил призыв. На моё плечо легла рука.

  - А ведь тебя зовёт-то, Володя. Ты один у нас такой. - Произнёс дед Матвей и, скукожившись на один бок, оперся на рогатину. - Ох, досталось мне - весь бок изодрали.

  Степняк развернулся и пустил коня шагом. Осторожно переступая через трупы, конь сместился ближе к стене, а поганый опять закричал свой призыв.

  - Вот настырный! Разорался тут. Богатыря ему подавай.

  - Надо ехать, коль зовут. - Кубин опять поморщился и, скрипя зубами, сильней навалился на ратовище. Затем съехал вниз и, присев на снег, провёл рукой по разодранной брони - кровь обильно потекла по пальцам.

  - Моха и тряпиц сюда. Да и коня приведите. - Я нагнулся, осматривая рваную рану на его боку. Плохи дела - сильный удар копья разорвал кольчугу, прорезал толстый поддоспешник и достал до тела. В толчее сражения не знаешь, откуда придет удар. Деду Матвею не повезло - он стоял на самом краю стены слева и там, иногда, монголы прорывались на лошадях, вот и получил удар копьём.

  Я и Демьян перевязали Кубина, и положили на носилки.

  - Похоже все, Володя. Это был мой последний бой. - Дед Матвей тяжело вздохнул. - Сил не осталось.

  - Странно мне слышать такие пораженческие слова от боевого офицера. - Я присел рядом. - Скоро совсем стемнеет, а там, Бог даст, лесом уйдем. В лесу найдём древо, оно и подлечит тебя.

  Кубин слабо улыбнулся:

  - Сам баял - лешие зимой спят.

  - Тогда обойдёмся без них. Крепитесь, поручик. Жить надо, сражаться надо. Кто, если не мы?

  За стеной раздался голос монгола:

  - Урусуты! Великий хан восхищен вашим мужеством. Он хочет увидеть "мехел багатура" и поговорить с ним.

  Я поднялся и перехватил поводья у Бориса Велесова.

  - Пойду с Батыем толковать, а то этот орун надоел хуже горькой редьки.

  Поднялся в седло и потянул поводья.

  - Володимир Иванович... - Борис замялся, поглядывая на меня, - я хотел... спасибо за то, что жизнь мне спасли.

  - Это долг мой как... - Чуть не проговорился я. - В общем, я поехал, а вы тут смотрите, носами не щелкайте.

  И, подмигнув Борису, выехал за стену, где степняк, в который раз орал свой призыв.

  - Урусуты! Великий хан... - Монгол, увидев меня, замолчал.

  - Что вылупился? - Ухмыльнулся ему. - Я буду за "мехел багатура". Веди к своему хану.

  Медленно меня оглядел. А что, в чем был в том и поехал. Налатник разорван в клочья, латные рукавицы в том же состоянии, шлем помят, а бронь богато разукрашена в бурый цвет кровью врага. Нормальный вид "мехел багатура".

  Наконец степняк кивнул:

  - Хан ждёт. - И направил коня вниз, а я глянул вверх - ворон так и кружил. Помахал ему рукой:

  - Ты со мной, дружище? Ну, пошли с серым кречетом побеседуем. - И поехал следом за поганым.

  Монгольские тысячи стоящие у подножия холма раздались в стороны, пропуская нас.