Завещание предков

   Скрипнул зубами - что несу? Как нам пройти? Стоит кому-то косо посмотреть или схватиться за саблю, то сразу начнётся бой, и всем раненым в обозе конец.

   Растолковал это угрюмым новикам. Борис хмуро кивнул, соглашаясь, затем кивнул и Илья.

   - Надо остальным сказать. - Бравый развернул коня и поехал вдоль остановившихся саней.

  Мы выехали из подлеска и остановились, дожидаясь, перестроенный в две колонны обоз. Но всё равно он растянется, как не перестраивай. И прикрывать его трудно. Нам только до того края леса дойти и спокойно убраться подальше. Хоть и предстоит опять ночевать на морозе, но рядом не будет врагов, кроме холода. Сколько ещё не проснётся утром раненых? И ничем помочь не можем. Ничем! Хочется выть от бессилия, но нельзя.

  На поле перемещались табуны, а по краям леса горели костры и сидели табунщики. Справа, у самого края поля, стояла деревня, дворов на двадцать. Надо же, не спалили, как те, что нам встретились на пути от засад.

  От крайних домов, навстречу нам скакали всадники.

  - С сотню, мыслю, будет. - Бравый положил руку на эфес сабли и покосился на меня. - Одолеем, Володимир Иванович. После вчерашней сечи, эти нам на один зуб.

  - Одолеем, чего уж! - Илья задорно выехал вперёд, а Борис нахмурился. Видно, похожие мысли у нас с ним.

  Да, одолеем, но, сколько при этом поляжет наших? А раненых в санях кто оборонит?

  Покачал головой:

  - Нет, бояре, мы поедем мимо. - Я показал на вытягивающийся из леса обоз. - О них кто позаботиться?

  - Да, обоз, конечно, нам руки вяжет. - Иван Пантелеевич вздохнул.

  Степная сотня была уже близко, и я ткнул каблуками коня и выехал вперёд. Держа на вытянутой вперёд руке деревянный пропуск, кричу ту же фразу, что сказал дозору в лесу:

  - Анхаарал гэх гийцетгэл!

  Понимают, раз притормозили и чуть приподняли свои копья. Значит, правильно сказал. Степняки остановились в десяти саженях, встав полукольцом. Вперёд выехал один степняк, пригляделся, прищурившись к пайцзе, кивнул и, бросив злобный взгляд на меня, сказал:

  - Сайн.

  Развернул коня и махнул рукой.

  - Ард!

  И степная сотня, ускакала, разделившись на две части - половина к деревне, половина к табунам.

  - Сказал, как в душу плюнул, погань такая. - Бравый сам сплюнул, и подвигал саблю в ножнах.

  Мы уже на половине поля, а сани всё выезжают из леса. На противоположной стороне плотный лесной массив, а справа, у самого края деревни, виднеется пролесок. Вот туда и придётся свернуть. Показываю куда править вознице на первых санях, и обоз начинает приближаться к деревне.

  - Кгарррг!

  Черный ворон пролетел вперёд и, лениво помахивая крыльями, скрылся за деревьями, а я, привстав на стременах, закрутил головой.

  О чем он предупредил в этот раз? Что может случиться?

  Полусотня степняков, что ушла в поле за табуны, не видна, наверно находится на другой стороне поля, охраняя лошадей. Другая в деревне, и до нас им нет дела. У нас пайцза, выданная самим Батыем, что ещё?

  Присмотревшись, увидел сбатованных лошадей у самой околицы, а поганые суетились между домами. Что именно делали, пока не понятно, но можно предположить, что просто грабили, стаскивая в центр деревни то, что понравится.

  Пускаю коня быстрей и вместе со всеми боярами, подрезаю обоз, чтоб встать и идти справа от него.

  Приблизились к деревне, и стало понятно, что я прав. Донёсся плач, причитания, и открылась картина грабежа. Злость накатила волной. Отвернулся, чтобы не видеть всего этого. Даже глаза закрыл. Каждый удар сердца как гром набата, а пайцза стала жечь, словно раскалённое железо.

  Чувствовал себя предателем, Кутерьмой. Мы, русские вои и идём мимо, а там, в деревне, хозяйничают степные шакалы.

  Обоз с ранеными связывал нас по рукам. Если бы не он!

  Оглянулся - от того края леса только отошли последние сани. Головные начали втягиваться в перелесок. Скорей бы. Кричу, чтоб ускорились, а сам кошусь на мрачных бояр. Они с ненавистью смотрят на поганых, но молчат, понимая, что и как. Ведь, атакуй мы эту полусотню, останется обоз без прикрытия, а те поганые, что ушли в поле, запросто перебьют всех на санях и ударят нам в спину. Вот и скрипели зубами от бессилия.

  Чертова пайцза. Перехватил её рукой и с силой сжал, сорвав с бечевы.

  Половина обоза в перелеске. Крики в деревне усиливаются. Из крайней избы выскакивает молодая женщина, одетая в одну рубаху и с рыданием бросается в нашу сторону.

  - А-а-а... спасите... родненькие!

  За ней, смеясь, кидается степняк, и настигает её почти рядом с нами. Свалив женщину резким ударом в спину, поганый хватает женщину за волосы и, намотав их на руку, смотрит на нас.

  - Урус гоо бёсгёй эмэгтэй хён. Сайна. - Ощеривается и тащит жертву в сторону домов.

  И тут мои глаза встречаются с глазами этой женщины.