Завещание рыцаря

…Жил наш историк в проходном дворе рядом со школой. Вернее, этот двор, может, когда-то и не был проходным - при прежних хозяевах. Вход в школу располагался с другой стороны, что создавало массу неудобств в виде аж двух лишних кварталов определённому проценту учеников - в том числе и мне. Так продолжалось, пока в городе не появился Олег Никитович. Тогда, четыре года назад, он только-только вернулся из армии, из погранвойск, поступил на заочный истфак в Тамбове и устроился работать на освободившееся место историка в нашей школе. Он когда-то сам в ней учился, его там неплохо помнили и взяли на работу охотно. Кое-какие деньги у историка имелись, он купил этот самый дом, переплатив хозяевам - и въехал на новое место жительства.

Первое, что он сделал - прорубил в заборе калитку, уже этим заработав себе начальный капитал уважения. Когда же выяснилось, что он любит историю сам и умеет заставить и других полюбить её, новый историк стал в школе очень популярной фигурой. Популярность его росла ещё и потому, что с ним можно было поболтать "за жизнь" и даже запросто зайти "на огонёк". Раньше я думал, что такие учителя только в книжках бывают… Нет, они у нас в школе хорошие, но… как бы вам сказать… у них у всех какие-то свои заботы. У тех, кто постарше - семьи. А те, кто помоложе, слишком уж помнят, что они - УЧИТЕЛЯ, а мы - УЧЕНИКИ. С такими, кстати, чаще всего, несмотря на их усилия и обращение соответствующее: в смысле - никто их всерьёз не принимает. А вот с Олегом Никитовичем такое не проходит. У нас вначале некоторые горе-остряки пытались его "обломать" или "довести", но как-то так получалось, что через пару минут и тройку фраз весь класс покатывался как раз над ними и они не знали, куда деваться от стыда.

У меня же с учителем был полный контакт как раз на почве истории. Кроме того, Олег Никитович умел хранить чужие тайны. Конечно, насчёт похода ему распространяться не стоит - он тут волей-неволей сообщит…

…Всё это я излагал Энтони, пока мы добирались по жаре до дома Олега Никитовича. Когда же я закончил заочное представление, то спросил с неподдельным интересом:

- А у вас учителя какие?

Энтони ответил не сразу, с запинкой:

- Понимаешь… я учусь в Виндзоре, в публичной школе. У нас преподают даже профессора из Оксфорда и Кембриджа. Но такого нет. Они - сами по себе, мы, ученики, сами по себе…

- А у вас до сих пор применяют телесные наказания? - вспомнил я то, что слышал и читал об английских школах.

- Ну да, - совершенно спокойно ответил англичанин.

- Вот чёрт! - вырвалось у меня. - И старшеклассники дедуют?

- Как? - не понял Энтони.

- Ну, в смысле, лупят младших, всё такое…

- Воспитывают, - уточнил Энтони равнодушно, это его, судя по всему, не трогало. - Человек должен уметь подчиняться, иначе в жизни ему придётся очень плохо. В школе всё делается ради нашей пользы. Если ребёнку дать слишком много свободы, он начинает себя считать центром мира. А потом приходит жизнь с разочарованиями и трагедиями - ну, когда выясняется, что он в этом мире вовсе не главный…

- И тебя били? - всё это никак не укладывалось у меня в голове.

- Редко. Отец меня приучил к дисциплине.

Мне захотелось спросить, колотит ли младших сам Энтони, но в голове возник куда более насущный вопрос:

- Вы ведь отдельно от девчонок учитесь?

- Угу, - судя по короткому ответу, эта статья школьных порядков у Энтони

восторга не вызывала. У меня бы тоже не вызвала… Конечно, девчонки - существа совершенно нелогичные и во многом бестолковые, а в остальном - просто непонятные, но учиться с ними порознь?! Да ещё в закрытой школе?! Кошмар. Настоящий интерес девчонки начали у меня вызывать года два назад, не больше (до этого я их воспринимал, как недоразумение по всем статьям, а зачастую - помеху), но теперь и представить себе было трудно, что можно лишиться ежедневного общества этих существ, до такой степени не похожих на нас, парней. Я проникся к Энтони настоящей жалостью, хотя сейчас у меня не было девчонки. Ну, это история отдельная, трагическая и посторонним малоинтересная. А если и интересная - я не собираюсь ни перед кем выворачиваться наизнанку. Однако, сам я от любопытствования удержаться не смог:

- А ты уже целовался?

- Угу, - снова коротко ответил Энтони. Или этот поцелуй не оставил особо приятных воспоминаний, или англичанин, как и я, не хотел, чтобы в его личные переживания лезли руками без перчаток. Мне надо было заткнуться, а я задал ещё один вопрос - совершенно глупый:

- С кем, с девчонками?

Энтони несколько секунд смотрел на меня, как на чокнутого, потом ответил - как мне, дураку, и надо:

- Не с мальчишками же!… Не этот двор?

Я споткнулся и искренне удивился:

- Ого! Как догадался?

- Элементарно, Ватсон, - вдруг улыбнулся Энтони. - Широкий вход. Вон та самая калитка. Вон ваша школа торчит. Всё сходится…