Завещание рыцаря

А поиски оказались безрезультатными. Мы исползали все склоны этого чёртова холма, кроме обращённого к воде — этот был отвесный и каменный, из серого гранита, в трещинах и лопинах, но без намёка на вход в пещеру, подземелье или хотя бы какую-нибудь нишу. Ничего. Совершенно ничего! Ближе к вечеру от досады мы несколько раз принимались копать в «подозрительных» местах, а я надавал по шеям двум соплякам, которые вздумали посмеяться над нашими поисками. Они пообещали вернуться с подкреплением, но мы находились в таком состоянии, что Энтони поклялся перестрелять всех ещё на середине реки.

Усталые до невозможности, мы лежали около костра. У Энтони разболелось плечо, я ухитрился стереть себе большой палец на правой руке — мозоль лопнула.

— Ну вот, — сказал я, вынимая изо рта травинку, — пробили башкой стену.

Что теперь будем делать в соседней камере?

— Хватит, — с отвращением сказал Энтони. — Думать надо, а не шутить.

— Давай думать, — согласился я. — Начинай.

— Не думается, — признался Энтони, переворачиваясь на бок.

— Давай угоним в деревне экскаватор и сроем холм, — предложил я. Энтони поморщился. — Ещё можно динамитом взорвать…

Энтони поднялся.

— Пойду ноги вымою и завалюсь спать.

— Я с тобой, — предупредил я, тоже вставая. — Только, по-моему, вообще надо искупаться.

Нога за ногу мы спустились с холма. На берегу реки, около запертого лодочного сарая, горел костёр и классический дед-сторож колдовал над котелком с ухой. Картина напоминала кадр из не совсем понятных, но смешных и интересных фильмов 30-х — 50-х годов, которые часто крутили по телевизору.

Дед явно настроен был поговорить, поэтому заранее зазвал нас на уху — пока мы купались в чёрной, уже ночной воде с дрожащей полоской заката, она как раз доварилась. Наш костёр искрой догорал на вершине холма. Дед извлёк мятые армейские миски и алюминиевые ложки, разлил в них своё «произведение», как именовал уху — но сам ел мало, развлекая нас разговорами о боевой молодости и о том, как он охотился на кабанов в лесах за Цной «с большими людьми», даже с Будённым, и однажды спас командарму жизнь, когда его — Будённого — сбросил конь.

— Кабан, значит, в одну сторону, конь — в другую, Семён Михалыч маршрута не поменял… — излагал он, помахивая ложкой.

— Конь Будённого сбросил? — недоверчиво спросил я. Старик сохранил полную невозмутимость:

— Сбросил… А другой раз — это уже здесь я сторожем работал — я Аркадия Константиновича аккурат вот тут из воды спасал.

— Какого… Райкина, что ли?! — изумился я дедову нахальству.

— Его самого, парень, — подтвердил дед. Энтони эти фамилии, имена и отчества ничего не говорили, она наворачивал вторую тарелку ухи. Ничего, подумал я, что ты запоёшь, когда этот старый гриб начнёт рассказывать, как он Черчилля по грибным местам водил… — Он, видишь, с тропки сорвался. С Лучкова угора — и прямо в воду. Приезжал, значит, на рыбалку…

— С какой тропки? — поинтересовался я. — Темните, дедушка — нет там такой тропки, чтобы в воду можно было сорваться!

Дед не обиделся и охотно отвлёкся от темы спасения Райкина.

— Сейчас нет, — пояснил он. — Этот ведь Лучков угор, сколько здесь живу, всё по частям в воду сползал. Сейчас перестал — камень открылся, видишь. А раньше, что ни лето, кого вытаскивали, а кого и нет. Особенно, значит, городские.

Тропка там краем шла — год от года уже. Приедут, значит, особенно с женским полом — и давай по этой тропке гулять… И знаки ставили, и штрафовали, и всё равно — лезут, как мёдом намазано. И при Сталине лезли, и при Хрущёве, и при Брежневе… Я так думаю — и при царе Николашке лазили. А вот два года назад весь склон возьми да и весной сползи в речку! Только был вот тут месяц назад племяш мой, гостил недолго — он этот склон увидел, так аж зашёлся. Говорит, жди нас в августе, дед, компанией. Этих, как их… альпинистов привезёт. Для них, говорит, самое то — и ездить недалеко. Обратно лазить будут, уж прямо по скале…

— Склон сполз… — сказал я. И, посмотрев на Энтони, застывшего с ложкой у рта, спросил небрежно: — Дед, а у вас в Лучках магазин хороший?…

…Вот когда оставалось пожалеть о пропавших вместе с рюкзаками альпинистских верёвках!!! Правда, в магазине нашлись шнуры из какой-то синтетики, которыми Энтони остался доволен.

— Полезу я, — безапелляционно заявил англичанин, быстро и умело обвязываясь верёвкой и закрепляя её перед грудью беседочным узлом. — Будешь травить по-немногу, скажу: «Стоп!» — прекращай, — «Пошёл!» — начинай снова, — он закрепил свободный конец верёвки за вогнанный в землю толстенный и длиннющий кол, подошёл к краю обрыва и серьёзно посмотрел на меня: — Не подведи, я тяжёлый.

— Помню, — усмехнулся я. — Нам чертовски везёт, Тошка. Не иначе, как твой предок на небесах ворожит…

— Очень может быть, — без улыбки ответил англичанин. — Пошёл!