Завещание старого вора

Майору следовало проверить, как обстоят дела на улице. Так ли хорошо запрятались его люди, как им было велено? Шамана может спугнуть любая случайность, а оплошности Рогову никто не простит.

– Остаешься за старшего, – сказал он Серебрякову.

– Товарищ майор, мне бы отлучиться на полчасика. Тут рядом мой дядя проживает. Нужно…

– Никаких отлучек! – прорычал Рогов и строго посмотрел на Серебрякова. – Все должны находиться на своих местах. С тебя первого спрошу!

– Есть! Не будет никаких отлучек! – энергично ответил Серебряков.

Майор Рогов спустился по высокому крыльцу в ночь. Доски, устилавшие крыльцо, активно нарушали тишину, на все лады поскрипывали под тяжелыми майорскими каблуками. Он обогнул палисадник и направился к дощатому сараю, притулившемуся к высокому забору, который буквально сливался во мраке с деревьями, стоявшими рядом. Дверь сарая была приоткрыта. Его нутро выглядело таким же мрачным и черным, как навалившееся на землю небо. Однако через эту самую дверь хорошо был виден вход в дом, что позволяло оперативникам всецело контролировать ситуацию.

Рогов скорее почувствовал, чем распознал в темноте фигуры людей и негромко произнес прямо в черный распахнувший зев сарая:

– Как у вас?

Где-то у самой дальней стенки сгустившаяся чернота как-то колыхнулась. В ней обозначились едва заметные очертания старшего лейтенанта Полуянова.

– Все в порядке, товарищ майор, – ответил он.

– Будьте начеку! – сказал Рогов не потому, что не доверял.

Так было положено. Пусть люди не расслабляются и знают, что враг им противостоит серьезный. Рассчитывать на его оплошность – дело неблагодарное.

– Никуда они от нас не денутся. Мы настроены серьезно.

Полуянов, стоявший в глубине сарая, оставался почти невидимым. Лицо его представляло собой одно сплошное темное пятно без признаков индивидуальности, но голос звучал с осознанием всей серьезности момента. На этого парня можно было положиться.

Майор Рогов хотел что-то добавить к сказанному, как-то приободрить подчиненных, но раздумал. Он понимал, что любые его слова сейчас прозвучат поучительно, с некоторыми нотками недоверия, а этого старший лейтенант Полуянов не заслуживал. Требовательный к окружающим, с себя он спрашивал еще строже. Этот парень в лепешку расшибется, но поставленную задачу выполнит.

Майор не сказал более ни слова, зашагал в противоположную сторону, к небольшой деревянной будке, в которой дворник держал свой нехитрый инвентарь. В ней находились еще трое оперативников. Дверь, смотревшая прямо на дом, оставалась слегка приоткрытой.

Рогов остановился у проема и спросил:

– Никто не подходил?

– Никак нет, товарищ майор, – услышал он голос младшего лейтенанта Трубачева.

– Будьте повнимательнее. Наши клиенты скоро должны подойти, – произнес Рогов и, не дожидаясь ответа, заторопился в дом.

Волнение его помалу улетучилось. На смену ему пришло напряжение, желание действовать. Весьма знакомое чувство по прошлым делам.

Майор поднялся на крыльцо. Доски, ждавшие его появления, пропели нечто похожее на мелодию из «Проводов масленицы» Римского-Корсакова. Дверь скрипнула заключительным аккордом и впустила его внутрь.

Курить ему хотелось невероятно. Но на время операции это удовольствие было под строжайшим запретом. Одна случайная искра могла спалить все дело. Да и расхолаживаться никоим образом не следовало. Требовалась полнейшая концентрация.

Майор стоял у окна, посматривал на улицу, ожидал появления Шамана и его свиты. Что-то этот уголовник припозднился, уж не раздумал ли? От вынужденного бездействия Рогов изучал двор. Теперь каждый бугорок представлялся ему едва ли не родным. Он пересчитал даже все планки на штакетнике, а Шаман появляться не спешил.

Наконец-то Рогов услышал за окном похрустывание гравия под чьей-то размеренной поступью. Он слегка отодвинул занавеску и даже не удивился, когда узрел, что к дому подходят четверо мужчин. В последнем из них по слегка ссутулившейся долговязой фигуре майор узнал Кобзаря.

Он вышел из комнаты и сказал:

– Подходят. Берем, когда они войдут в дом. Всем по местам! – Майор замолчал, вытащил из кобуры пистолет, застыл за косяком и принялся наблюдать за входной дверью.

Послышалось нерешительное топтание на пороге. Затем как-то вдруг все стихло и переросло в затяжную паузу. Неужели бандиты почувствовали опасность и ушли?

Но уже в следующую секунду Александр Федорович услышал, как между косяком и дверью кто-то из дорогих гостей просовывает лом. Раздался негромкий характерный треск расщепленной доски. Дверь будто бы перепугалась насилия, запросила пощады, тихонько заскрипела, затем с громким шумом открылась настежь.

В коридор стремительно ворвались трое мужчин. Раздался сильный удар. Кто-то мешком упал на пол.

Рогов, напрягая легкие, закричал:

– Всем стоять! Милиция! Будем стрелять!

В ответ раздались грубые ругательства и проклятия.

Чей-то сдавленный голос кое-как сумел выдавить:

– Фараоны!