Завещание старого вора

– Посмотреть хотел. Как и все. Такое только в музее можно увидеть. Но у меня и в мыслях дурного не было. Просто посмотрел и ушел. Можете у Сидорова с Терехиным спросить, они рядом были.

– А вы что скажете? – Александр Федорович посмотрел на Сидорова с Терехиным.

Эти дюжие оперативники, имеющие немалый опыт работы, сейчас под взглядом столичного начальства бледнели, краснели, покрывались испариной. Они совершенно не ведали, как следует себя держать в сложившейся ситуации.

– Лейтенант Седых все верно сказал. Нам добавить нечего, – произнес с некоторым вызовом круглолицый Терехин.

С его стороны это был промах. Тон он взял неверный. Ему не стоило входить в откровенную конфронтацию с начальством. Тому позволительно метать громы и молнии. Подчиненному полагается внимать и одобрительно кивать в ответ на слова руководства. Тем более сейчас, когда атмосфера наэлектризована до такой степени, что аж волосы на затылке потрескивают.

Майор Рогов выдержал паузу, сумел не разразиться десятибалльной руганью. Он по собственному опыту знал, что от такой терапии результаты нулевые, а вот нервы будут изрядно подпорчены.

– Вы пришли в комнату, посмотрели на драгоценности и ушли? Я правильно понимаю? Или все-таки решили что-то подержать в руках?

Оперативники переглянулись. На их лицах промелькнуло смущение. Тут не слукавить, свидетелей много, видно каждое движение лицевого нерва.

Майор Рогов не торопил их с ответом, пусть подумают, соберутся с мыслями. Нутром он понимал, что эти парни не причастны к краже. Тут замешан кто-то другой, куда более расторопный, изворотливый и циничный. Стоит он сейчас где-то рядом и с равнодушным видом наблюдает за происходящим.

Надо психологически надавить на настоящего вора. У майора оставалась надежда на то, что он все-таки дрогнет и расскажет о своем грешке. Дескать, в спешке сунул в карман и позабыл. Главное, держать его в напряжении.

– Посмотрели, конечно. Я, например, брошь в руках повертел, но ведь она не пропала, – отвечал Седых. – А колье на столе уже не было, мы его не видели.

– Это уже кое-что, – сказал Рогов и спросил: – Кто вошел в комнату первым, когда Окулов ее покинул?

– Товарищ майор, трудно сказать, – отвечал Серебряков. – Тут вообще такая толчея была. Нужно ведь было преступников повязать, они же сопротивлялись. Вор мог войти в комнату в это время, за ней ведь никто не присматривал.

Серебряков был прав. В коридоре творилась самая настоящая толкучка. На какое-то время о драгоценностях все просто позабыли. Да никто и предположить не мог, что колье вдруг пропадет.

Майор видел, что просто так оперативники сдаваться не собираются. Они будут до последнего биться за свою репутацию. У каждого из них наличествует железная внутренняя убежденность в собственной правоте. Таких людей не нагнешь и даже особо не напугаешь. Да и есть ли среди них именно тот негодяй, который украл колье? Ведь он мог и не объявляться в этой комнате после похищения вещицы, которую считал очень ценной. Стоит этот тип сейчас где-нибудь в коридоре и хмыкает себе под нос. У него было достаточно времени на то, чтобы выйти на улицу и надежно припрятать колье.

Майор Рогов подошел к окну и посмотрел на крыльцо. Несколько оперативников из внешнего кольца оцепления смолили там папиросы и о чем-то оживленно разговаривали. Может быть, злодей среди них?

Он повернулся и глянул в напряженные лица оперативников. Обвинять своих людей в краже – дело последнее, но заниматься попустительством тоже нельзя.

Вряд ли колье взял Окулов. Ведь ему было известно, что это всего лишь копия украшения императрицы Марии Федоровны. Он разве что мог захватить эту вещь из чудачества, чтобы преподнести в качестве шикарного подарка одной из своих любовниц. Но это вряд ли. Такое можно допустить в обычной ситуации, но уж никак не здесь, где работала милиция. Представителей власти великий артист опасался более холеры.

– Послушай, Серебряков, а ты ведь, кажется, заглядывал в комнату, еще дверь за собой закрыл, – добродушно произнес Рогов, в упор посмотрев на старшего оперуполномоченного. – А потом почему-то на улицу вышел.

Мускулы на лице Глеба Серебрякова не дрогнули, глаз отводить он не стал, даже нисколько не стушевался. Держался вполне естественно, как и подобает честному человеку.

– Выходил, – подтвердил Серебряков. – Шум там какой-то был. Решил посмотреть, все ли в порядке на улице.

– Ну и как, проверил?

– Так точно, товарищ майор, проверил.

– И что ты там выявил?

– Бабка какая-то на крики вышла. Спросила меня, в чем там дело, почему в доме шум, а потом ушла, – со всей серьезностью отвечал Серебряков.

– А дверь зачем в комнате закрыл?

– Мало ли. Вдруг ломиться начнут, – объяснил Серебряков.

Действия его были правильными, вот только почему Серебряков не признался в этом раньше? Он тоже попадал под подозрение. На то, чтобы взять со стола колье и сунуть его в карман, ему хватило бы нескольких секунд. Логично предположить, что он вышел наружу для того, чтобы спрятать колье где-нибудь в хитром и малодоступном месте, а потом организовать себе алиби в виде беседы со старушкой.