Завещание волхва

– Можно обойтись без врача, – сказала она, успокаивая не столько Олега, сколько себя. – Я заклею бровь медицинским пластырем, и все будет тип-топ, как говорят мои ученики. – Склонившись над ним, Марина улыбалась сквозь слезы, промывала его рану и говорила одновременно. Ее слова были лихорадочны, но, движения спокойны и уверены, как будто она всю жизнь только и занималась тем, что ухаживала за ранеными. – Ты не представляешь, какие это сорванцы и сорвиголовы! Мне кажется, от семи до десяти лет – это самый опасный период жизни для мужчин. В этом возрасте они ничего не боятся и рискуют почем зря, хвастаясь друг перед другом, а особенно перед девчонками, своим мужеством. Потом они вырастают и тоже бахвалятся, но уже не настолько безрассудно. Впрочем, некоторые так и остаются мальчишками на всю жизнь. Скажи мне, пожалуйста, зачем ты вышел из-за ограды к толпе? Ведь тебя могли покалечить или даже убить!

В голосе Марины звучало осуждение и восхищение одновременно. Олег слабо улыбнулся. Сейчас, когда опасность миновала и нервная дрожь оставила его, он был горд собой и ни в чем не раскаивался. Ему было непросто решиться выйти из дома навстречу разъяренной толпе. И еще труднее – преодолеть сопротивление Тимофея, который буквально заклинал его не рисковать жизнью. Однако он сделал это и получил достойную награду, чувствуя, как нежно руки молодой женщины прикасаются к нему, и ощущая тепло ее тела, которое было близко к нему, как никогда. У Олега слегка кружилась голова, но он не мог понять, что было тому причиной – удар камнем или пьянящий запах, исходящий от Марины. Чувство, которое он испытывал, было прежде незнакомо ему. Если бы не слабость, вызванная потерей крови, а иногда приступ тошноты, подкатывающей к горлу, Олег был бы абсолютно счастлив. Он не знал, что так бывает – в один и тот же момент ему было и плохо, и хорошо.

– Мне бы прилечь, – сказал он, когда пластырь был наклеен, а Марина отошла настолько, что ее запах уже не доходил до него. – Ненадолго.

Марина отвела его в спальню, уложила на кровать, помогла раздеться и накрыла одеялом, а сама присела на стул напротив. Сейчас она вела себя, как заботливая мать, и Олег почему-то не стеснялся ее. Последнее, что ему запомнилось перед тем, как он провалился во тьму – глаза молодой женщины, устремленные на него. Они были полны нежности, тревоги и сочувствия. В них стояли слезы, и плескалось теплое и ласковое море любви…

Олег вздрогнул и очнулся. Он не знал, сколько времени пробыл в забытье, но, судя по сумеркам за окном, прошло уже несколько часов после того, как Марина уложила его в постель. Он вспомнил об этом и покраснел от смущения. А еще больше смутился, когда увидел Тимофея, устроившегося напротив кровати на стуле, на котором до этого, Олег помнил это, сидела Марина. Глаза старика, как и у молодой женщины, были полны тревоги и сочувствия. Но все-таки это была не Марина, и потому Олег не нуждался в подобном проявлении чувств. Тем более что он был обижен на Тимофея.

– И где же ты находился, когда был нужен? – спросил Олег с упреком.

Тимофей тяжело вздохнул и ничего не ответил. У него был виноватый вид.

– И не стыдно тебе? Прячешься, как мальчишка, от чужих людей. Скажи, чем тебе Марина не угодила? Почему ты не вышел, когда она тебя звала?

Олег сердито отчитывал старика, но тот по-прежнему отмалчивался, и скоро ему надоел этот монолог. Были дела и важнее, чем ругать Тимофея, понимая, что это ничего не изменит.

– А, кстати, где Марина? – вдруг вспомнил он. И огляделся. Но нигде не увидел молодой женщины и даже не услышал звуков ее пребывания в доме. Спросил с надеждой: – Она что, тоже спит?

– Она ушла, – ответил Тимофей, наконец нарушив молчание.

– И ты ее отпустил? – возмущенно воскликнул Олег. Он вспомнил толпу перед домом и пришел в ужас.

Он попытался вскочить с кровати, но запутался в одеяле, которым был бережно укутан. Пока он выбирался из этого кокона, Тимофей говорил, успокаивая его, будто маленького ребенка, не столько словами, сколько голосом.

– Народ перед домом давно уже разошелся. Ей ничто не угрожало. Но она все-таки о чем-то беспокоилась. Все время смотрела на часы. А когда пришел Михайло…

– Михайло был здесь? – спросил Олег. Он даже снова сел на кровать, настолько это сообщение изумило его.

– Он зашел узнать, не нужно ли чего, – пояснил Тимофей. – Они были уже знакомы, как я понял. Поговорили о том, что произошло. А затем твоя женщина спросила Михайло, не может ли он проводить ее до Зачатьевского озера…

– Марина одна пошла на озеро? – почти простонал Олег. – И ты не остановил ее?

– Не одна, а с Михайло, – невозмутимо ответил старик. – И как я мог ее остановить, подумай сам? Кто я ей? И кто она мне?

– Эх, ты, Гекуба, – с укоризной проговорил Олег. – Умыл руки и доволен? Мол, я не я, и хата не моя! И не стыдно тебе?

– Я тебя не понимаю, – признался старик. – И не понимаю, почему мне должно быть стыдно?