Завет лихого пацана

— Получается, что так.

— Сколько там алмазов?

— Так сразу и не скажешь, но думаю, что несколько сотен.

— А какой величины?

— Очень много крупных, величиной с лесной орех.

— Понятно. И что ты предлагаешь?

— Надо брать!

— Твоя доля?

— Десять процентов.

— Хм… Зачем тебе десять процентов? Не много ли будет?

— Я вырос, хочется начать собственное дело.

— А почему бы тебе немного не обождать? Хозяин в возрасте, протянет он немного, а там, глядишь, и сам у руля встанешь.

Указательным пальцем Лева поправил сползавшие очки.

— Ничего не выйдет, — отрицательно покачал он головой. — Даже если он загнется через пару месяцев, то из Израиля приедет его сын и заберет все то, что имеется.

— Понятно. Я вот что у тебя хочу спросить. — Кариес оторвал еще одну виноградину, но есть ее не спешил. Покрутив ягодку в пальцах, он спросил: — А почему это ты так не любишь своего дядю?

— Не будем об этом. У меня имеются на то причины, — коротко ответил Лева.

Кариес понимающе кивнул. Он уже давно обратил внимание на то, что Лева не желает называть хозяина дядей или по имени. Он как будто бы открещивался от столь сомнительного родства.

— Хорошо, не будем. А ты не такой кроткий, как это может показаться на первый взгляд. Так где лежат камушки?

— В его личном сейфе. В резной шкатулке из капа. — Взяв салфетку со стола, Лева написал на ней несколько цифр. — Вот шифр сейфа. Вам надо прийти, когда хозяина не будет. Скажем, где-нибудь в обед.

Кариес хмыкнул:

— Пожалел, что ли, дядю?

— Вовсе нет. Просто так проще. Мужик он хитрый и наверняка что-нибудь придумает.

— Хорошо. Как сигнализация?

— По этому поводу можете не беспокоиться, сигнализацию я беру на себя. Для меня это не сложно.

— Ты уверен, что он не приготовит сюрпризов?

— Я электронщик, для меня это орешки. И еще вот что, толпой приходить не нужно. Так лучше, незаметнее.

— Кто будет в охране?

— Всего лишь один человек. Ты его знаешь… Его зовут Гена.

— Это тот верзила двухметрового роста?

— Он самый. Эту проблему постарайся решить без моего участия. Но только у меня к тебе есть просьба: пусть все произойдет аккуратно. Сам понимаешь, проблемы нам ни к чему.

Положив виноградину в рот, Кариес некоторое время держал ее между зубов, а затем, стиснув, выдавил мякоть.

— Хорошо. Тему решили.

— И еще вот что. В соседней комнате будет сидеть мой кузен. В общем, он кое-что увидел, могут возникнуть осложнения. Ты меня понимаешь?

Иногда Кариес бывал беспросветно глуп. Слегка сощурившись, он лениво отозвался:

— Не совсем.

— Нужно его убрать! — рубанул Лева рукой. — Теперь понятно?

— Понятно.

Вытянув из пальцев Левы салфетку, Кариес взглянул на цифры и аккуратно сложил ее вчетверо.

— Хорошо.

— Я пошел, — поднялся Лева.

— Постой, — попридержал его за руку Кариес. — А может быть, все-таки девочек?… Если пользовать не хочешь, так пусть хотя бы на столе попляшут, а?

— Мне не до развлечений, — жестковато отозвался Лева. — А может, я не по адресу обратился, так я и кое-кому другому могу предложить.

— Ты больше так не шути, ясно?

— Вот, уже и обиделся. Ладно, я пошел, у меня еще кое-какие дела есть.

В дверях Лева едва не столкнулся с Игорьком, и это ему не понравилось. Домушники особый народ, они благодарные слушатели, умеют запоминать сказанное. А не направятся ли они после дядюшкиной лавки к нему на квартиру?

Отступив в сторону, домушник пропустил спешащего Зальцера. Леве хотелось обернуться, чтобы удостовериться в своих подозрениях, но за спиной негромко хлопнула дверь, оставив его в одиночестве в просторном коридоре.

Глава 23 ОГРАБЛЕНИЕ

Лева вошел в кабинет дяди и посмотрел на часы. Скоро час дня, а Иосиф Абрамович продолжал сидеть за своим столом, рассматривая через лупу очередной алмаз. По тому, как он вольготно расположился в кресле, чувствовалось, что покидать кабинет в ближайшие пару часов он не собирался.

Наполнив жестяную кружку водой, Зальцер сунул в нее кипятильник. Конечно, Иосиф Абрамович мог бы воспользоваться заварочным чайником, но в силу какого-то внутреннего предубеждения он предпочитал именно металлическую кружку и старый проверенный кипятильник.

Кто знает, может, так оно вкуснее?

Через несколько минут кипящая вода известила о себе интенсивным бульканьем. Иосиф Абрамович выдернул шнур и бросил в кипяток щепотку заварки.

— Полный порядок, — довольно протянул он, потирая руки.

Иосиф Зальцер был педантом. Одним словом, старая школа. Прежде чем гранить алмаз, он некоторое время всесторонне изучал его, делал соответствующие замеры, высчитывал оптимальную форму на компьютере и только после этого брался за работу. Даже сейчас, когда требовалось сделать только копии камней, он не изменил своим привычкам и вновь принялся рассматривать оригиналы, подмечая острым взглядом неровности и всякие шероховатости.

Самое удивительное заключалось в том, что камень, однажды побывавший в его руках, он запоминал навсегда. И уже на следующий день приступал к вытачиванию, и при этом редко заглядывал в таблицу замеров.

— Иосиф Абрамович, а вы разве сегодня не идете обедать?