Завет (СИ)

– Я там секретные документы храню, – ответил Виктор и приложил палец к губам. – Только никому не говори.

– Где ты взял этот раритет? – спросила подошедшая Кальфу, презрительно осмотрев «Траби». – Он же сейчас на части развалится.

Виктор вернул на место боковое зеркало, которое болталось на нескольких проводах.

– Не оскорбляй честь культового автомобиля, символа великой Лейтании, простирающейся от моря до моря, – с достоинством ответил он, хлопая расхлябанной дверцей рыдвана[1], которая норовила открыться сама собой. – Хм… Надо заменить уплотнитель. Опять придётся искать резину и корячиться с нарезкой. Такую страну просрали… Ну ничего, у вашего поколения появился шанс высрать её обратно, сделав ещё более великой.

– «Не спрашивай, сколько дерьма тебе может дать твоя страна, спроси, сколько дерьма ты можешь дать своей стране»? – подсказал Каин.

– Именно так, брат. Именно так.

– А подпалины откуда? – спросила Кальфу, тыча пальцем в чёрные пятна на передней части автомобиля.

– Какие ещё подпалины? – тут же всполошился Виктор. – А, эти. Загорелся во время заправки, нормальное явление.

Обычная история с «Траби» – расположенный рядом с двигателем бак требовал уделять заправке должное внимание. Виктор, разумеется, этого не делал, предпочитая пускать процесс на самотёк.

– Пока ждали пожарных, цыгане успели сосиски на пламени зажарить, – Виктор вздохнул. – Заплутали, бывает. Забыли, что заправка находится в ста метрах от них. Хотя им даже предложили дорогу показать.

– Кажется, я видела нечто подобное в новостях пару лет назад.

– Да? Мне казалось, что он за последние пару лет горел раз пять, не меньше. Деревянные части, бензобак под капотом, всё такое…

– Я туда не полезу, – заявила Кальфу.

– Ицинке-пиценке киш Кальфу, – пропел Виктор. – Испугалась маленькой старой машинки. Не дрожи, «Траби» не кусается. Опять же, на метро мы туда всё равно не доедем, ветка опять на ремонте.

Можно было не уточнять о какой именно ветке идёт речь. Синяя ветка метро стабильно закрывалась на ремонт каждый месяц. Вагоны, которые должны были ездить по ней, приходили бракованными, списывались и отправлялись в отстойники, где благополучно ржавели и разваливались. Новые партии продолжали поставляться точно в срок, качество их становилось всё хуже, а в последний раз ситуацию усугубили пьяные рабочие-урсиды, которых забыли забрать перед отправкой. На протяжении всего пути они продолжали уничтожать запасы спиртного и до Офенпешта доехали в совсем уж невменяемом состоянии. Полиция попыталась было справиться с ними, но быстро отказалась от этой идеи и отступила.

Проспавшись, мающиеся с похмелья урсиды отказались возвращаться домой в Ебению и попросили оставить их в Транслейтании. Спустя неделю дебатов, едва не закончившихся поножовщиной, парламент всё же постановил оформить урсидам гражданство, так как забирать их никто не спешил, и не смог придумать ничего лучше кроме как доверить им ремонт всё тех же бракованных вагонов. Благо работать с металлом и механизмами они умели.

Урсиды организовали небольшой анклав-гетто рядом с отстойником и приторговывали уцелевшим оборудованием, изредка доводя до ума пару вагонов в месяц. Итогом их деятельности стал дикий бардак, покрываемый городскими чиновниками, но синяя ветка стала закрываться чуть реже. Также урсиды приторговывали термоядерным самогоном собственного производства и ввели моду на квадратные зимние шапки с ушами.

– Твой рыдван может взорваться в любой момент.

– В следующий раз поедем на джипе, – пообещал Виктор. – Но сейчас не стоит привлекать внимание.

– Как будто эта штука тянет на эталон незаметности.

– Зато полиция никогда не останавливает.

Он махнул рукой, и Каин едва успел поймать брошенные ключи.

– Ты поведёшь.

– Пересмотрел фильмов про крутых полицейских?

– Да. И тем горжусь. У кого ещё есть такая эпичная коллекция, а?

Кальфу подёргала дверную ручку.

– Не открывается.

– Бывает. Попробуй с другой стороны.

Раздался скрип и грохот. Виктор обернулся.

– А нежнее открывать не могла? – спросил он, увидев лежащую на асфальте дверь.

Кальфу приложила её обратно и вернула в паз ударом ноги. Тем временем Виктор принялся крутить ручку радиоприёмника. Салон заполнила громкая музыка, последний шедевр Жужи Иллени[2].

– Выключи эту лажу, – сказала Кальфу.

Виктор сделал вид, что ему нравятся вопли Жужи о том, какой у неё отличный бойфренд, и начал покачивать головой в такт. Регулятор громкости повернулся сам собой, положив завываниям конец.

– Здесь действует одно самое главное правило – никакого телекинеза, – сказал он, вернув музыку.

Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].

– Могла бы просто сказать, что не нравится, – сказал Виктор, держа большой палец на курке.

Кальфу мило улыбнулась.

– Я же сказала.

Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.

– Ладно, поедем в тишине.

– Можешь включить хип-хоп, – разрешила Кальфу. – Против него я ничего не имею.