Завет стали

На лице у него застыла полуулыбка, спрятанная в роскошных темных усах. Его яркие одежды явно видели лучшие времена, и он сцепил руки за спиной, словно терпеливо глядя на толпу или поверх нее.

Корал заставила Синдера остановиться, и они взглянули на мужчину.

– Что мы здесь делаем? – спросил Синдер. Он глянул на остальных собравшихся.

Это была группа разодетых людей. Их одежды были изысканными, но не чересчур. Аристократия, но обедневшая.

– Это и есть пьеса, – ответила Корал. Мгновение спустя она отвергла свой же ответ: – Ну, не совсем пьеса, но это именно то, что я хотела тебе показать. – Ее улыбка стала шире. – Сам увидишь.

Сюрприз, значит. Но какой?

Синдер внимательнее пригляделся к мужчине на сцене. Манера незнакомца держаться говорила о том, что он набравшись терпения ждет, пока собравшиеся поутихнут и обратят на него свое внимание.

Скорее представление, нежели пьеса.

Значит, мужчина в ярких одеждах – это… Синдер улыбнулся своей догадке.

– Менестрель.

Корал, все еще широко улыбаясь, довольно и радостно захлопала в ладоши.

– Да. Его зовут Томас Линимер. Он довольно знаменит. Мой учитель по вокалу знает его. Я вчера говорила с Томасом. Он хочет рассказать историю. Думаю, она тебе понравится.

Томас поднял руки, призывая к тишине. Как только толпа успокоилась, он заговорил густым и звучным голосом, этот тембр шел вразрез с его внешностью. Такой голос должен был бы принадлежать намного более крупному мужчине.

– Сапиент Дормант и Манифолд Фулсом, – проговорил Томас. – Их имена светят ярко. Их имена носят луны на небесах. Это имена предводителей митхаспуров. Легендарные мужи, погрузившие Шета в вечный сон. Но кем они были, прежде чем превратились в легенду? – Томас лукаво улыбнулся. – Хотели бы вы узнать?

Толпа согласно завосклицала. Пара человек бросила монеты в шляпу, стоявшую у ног Томаса, чтобы подбодрить менестреля.

Томас кивнул, чтобы поблагодарить за щедрость, и продолжил:

– Прежде чем Шокан и Сира были забыты, превратились в загадку и миф, Сапиент и Манифолд были их лучшими друзьями и самыми могущественными слугами. В связи с этим возникает очевидный вопрос: отколе берет свое начало род митхаспуров? В конце концов, они пришли к нам на помощь через тысячи лет после смерти Шокана и Сиры. Так где они были и чем занимались в течение столь долгого промежутка времени?

И вновь лукавая улыбка.

– Кто-нибудь когда-нибудь задавался этим вопросом? Наверняка я смогу вам намекнуть. – Его голос стал более серьезным, под стать выражению лица. – «Переплыв бесконечное безводное море звезд, митхаспуры прибыли в Семинал, и солнце озарило наш мир. Наш дом был царством тьмы, его освещала темная, далекая звезда. О, этот бледный мир»…

Менестрель обвел толпу взглядом, давая ей время прочувствовать сказанное. Он явно цитировал какое-то произведение, но Синдер не знал, какое именно. Он мало читал о митхаспурах и дал себе мысленное обещание исправить это упущение.

Выдержав паузу в несколько секунд, Томас продолжил:

– Долго размышлял я над этими словами, написанными самим Манифолдом Фулсомом. Долго раздумывал над тем, что они означают, и не я один. – Он поднял палец. – Многие, как и я, задавались вопросом о том, где же находится легендарная родина митхаспуров. Где она? За огромным и безбрежным Шакаранским океаном или столь же бесконечным Шасальским?

Ведя речь, Томас мерил шагами небольшой помост, сцепив руки за спиной, опустив голову и нахмурив брови, словно предавшись глубоким размышлениям.

Синдер обнаружил, что рассказ Томаса захватил его. Не содержанием, ведь менестрель пока толком ничего не рассказал, а скорее ощущением того, что вот-вот раскроется большой секрет. Тайна истории о прошлом Сапиента и Манифолда, которую Томас разгадает и поведает собравшимся здесь, небольшой кучке избранных.

Менестрель дошел до конца небольшого помоста. Развернувшись на каблуках, он зашагал в другую сторону и остановился, дойдя до середины сцены. А потом снова повернулся лицом к зрителям.

– У меня есть свои собственные разумения о том, отколе прибыли Сапиент, Манифолд и митхаспуры. – Он тепло улыбнулся и развел руками, словно желая обнять зрителей. – Однако, люд добрый, и я не стану обременять ваши сердца своими необычными взглядами. Вместо этого позвольте мне поведать вам историю, которая может пролить свет на мои необычные допущения.

Синдер цыкнул, не понимая, к чему клонит менестрель.

– Давным-давно, в далекой-далекой стране жил-был молодец, Уилм Хитрец, – проговорил Томас. – Простым человеком был наш Уилм Хитрец, и было у него друзей и приятелей в избытке, и не было у него забот в этом мире. Он хитро проводил дни своей жизни.

Кошмарная игра слов вызвала у Синдера стон, и не у него одного.

Томас в ответ усмехнулся и продолжил: