Заветный ключ

Александр остался доволен, и пообещал воеводе, что доложит о его службе вечу и посаднику Степану Твердиславовичу.

Только в начале августа отдохнувшая дружина с большим обозом двинулась вдоль берега Волхова в Новгород.

В Новгороде князя ожидал неласковый приём. Испуганные его самостоятельностью бояре забыли старые распри и объединились против Александра.

— Ты, князь, самовольно оставил Ладогу и пошёл на шведов! — постукивая посохом в пол, говорил посадник Степан Твердиславович. — Нарушил новгородскую волю!

— Со мной были новгородские бояре, — негромко возразил Александр.

Говорили в тереме князя, на Городище. Посадник не поленился сам приехать сюда — понимал, что вызывать князя для разговора в Новгород будет неуместно.

— Присядь, посадник, — твёрдо сказал Гаврила Олексич.

Слуги князя сразу же принесли Степану Твердиславовичу удобное кресло. Но посадник не садился — стоял перед князем в негодующей позе.

— Я еле-еле бояр в руке держу, — продолжал он. — Есть такие, что давно хотят выслать тебя из Новгорода. Для того и в Ладогу предложил поехать, чтобы крикуны поутихли. Чтобы поняли — князь новгородской воле не перечит. А ты что же?

— Ну, так прогнали же шведов, — ответил Александр. — И немалую дань с ижорцев собрали.

— И про дань у нас отдельный разговор будет, — подхватил посадник. — Где это сказано, чтобы князь дань собирал? Тебе выделены деревни для прокорма — вот там и собирай. А в новгородские угодья князьям хода нет.

— Дань собирали новгородские бояре, — вмешался Гаврила Олексич. — Князь с дружиной только присматривали, чтобы их кто не обидел.

— С этих бояр ещё вече спросит, — кивнул Степан Твердиславович. — А если бы шведы на кораблях пошли к Ладоге? Догнал бы ты их? Пока бы обратно от Ижоры к Волхову пробирался — они бы уже и город сожгли, и крепость взяли! Вече требует выслать ладожского воеводу Онуфрия в Новгород для суда над ним! А в Ладогу поставить другого воеводу — кто благоразумнее! Ох, и натворил ты дел, князь! Ох, и натворил!

— Да хватит уже причитать, — грубо оборвал посадника Гаврила Олексич. — Теперь и шведы долго не сунутся, после такой взбучки. И немцы десять раз подумают прежде, чем на Новгород идти!

— А ты, боярин, меня не учи! — прищурился Степан Твердиславович. — Как вече скажет — так и будет. Если решит вече выгнать князя Александра, так и ты с ним поедешь в Переяславль. И Миша Иванкич со Сбыславом тоже. Видно, надоело им в новгородских боярах ходить!

Степан Твердиславович так и не присел в кресло. И от чарки мёда отказался — поехал обратно в Новгород.

Гаврила Олексич озабоченно глядел на Александра.

— Отправлю-ка я своих людей в Новгород — поговорить с боярами, кто посадника не любит. Надо нам попытаться склонить вече на нашу сторону.

— Отправь, Олексич, — согласился Александр.

Против воли он думал не о боярских делах, а о жене, которая вот-вот должна была родить. Молодой князь соскучился по её ласкам, по тёплому, родному телу.

А на следующий день из Новгорода пришли тревожные вести. Тевтонские рыцари неожиданно появились возле Изборска — важной крепости Псковской земли.

Глава 10

Июль 1970-го года. Старая Ладога

— На свиданье идёшь, милай? Купи цвяточки, не пожалеешь! Подаришь цвяточки — девка и разомлеет, точно тебе говорю!

Морщинистое лицо старушки расплылось в беззубой улыбке, и она вдруг тонко, по-девчоночьи, хихикнула.

Старушка сидела у обочины на вынесенном из дома табурете. Рядом с ней стояло синее пластмассовое ведро, полное свежесрезанных пионов — розовых, красных и белых. От цветов шёл сладкий запах, на который уже подлетела толстая, деловито жужжавшая пчела.

Я улыбнулся в ответ.

— Почём цветы, бабушка?

— Штука — гривенник, семь на полтинник.

— А ведро?

— Ведро? — удивилась старушка. — Эвона, как ты девку-то любишь! И торт, и пинжак, и рубаха белая. Только цветов и не хватает. Ведро за два рубля отдам.

Я нашарил в кармане две смятые шуршащие бумажки.

— Беру!

К разговору с родителями Светы я подготовился серьёзно. План сложился в голове, пока мы гуляли по Староладожской крепости и любовались рассыпающимися каменными стенами, видом широкой реки и зелёным курганом, в котором по преданию был похоронен сам Вещий Олег.

— Ничего не выйдет, — расстроенно повторяла Света. — Мама тебе не поверит.

— Но поговорить с твоими родителями надо, — рассудительно ответил я.

Света вдруг остановилась и стукнула крепким кулачком по камню кладки.

— Я из дома уйду! Они не имеют права так со мной обращаться!

Я улыбнулся и обнял девушку за плечи.

— Не горячись, солнышко. Ссориться с родителями не надо. Всё и так будет хорошо. К тому же, они по-своему правы — о тебе беспокоятся.

— Ничего себе беспокойство! Хотят без спросу замуж выдать, как в старые времена! Я этому Олегу за обедом в тарелку плюнула!

Я расхохотался от неожиданности.

— А он что?

Света покраснела.

— Он не заметил.

— Ну, ты даёшь! Расскажи-ка мне, как вы проводите вечера.

Света пожала плечами.

— Как обычно. В шесть часов все пьём чай в беседке. Беседку папа сам построил, а мама посадила вокруг розы.

— Твоя мама любит сажать цветы?